Московская хроника 1584-1613 - Конрад Буссов

Что касается второго направления, по которому шла редакционная работа над первоначальным текстом Хроники Буссова, то оно может быть представлено следующим образом. Общий антибуссовский характер, с одной стороны, интерпретация Петреем этой редакции Хроники Буссова как сочинения Бера, с другой, дают основание связывать это направление редакции с именем Бера, который, таким образом, как бы авторизовал буссовскую Хронику, создав тем самым возможность видеть автора переработанной Хроники именно в нем, Бере. Наличие же в конце текста псалма-экростиха с именем Мартина Бера еще более увеличивало такую возможность. При этом нет необходимости (да и каких-либо данных) предполагать, что Бер прямо приписывал себе авторство Хроники. Вероятнее считать, что он ограничился уничтожением первоначального заглавия Хроники, содержащего указание на Буссова как автора (сохранено Дрезденским списком), и заменил его анонимным заглавием на латинском языке (“Chronicon Moscoviticum”), сохраненным Устряловским списком[130].

Так как основное содержание этой редакционной работы было негативным и заключалось в “чистке” текста от признаков авторства Буссова, то при всей ее серьезности, по существу, эта работа не требовала большого времени и была закончена, вероятно, в том же 1612 г. (если исходить из того, что в заголовке “Chronicon Moscoviticum” стоят даты 1584—1612 гг.).

Дрезденский и Устряловский списки отразили в себе важнейшие этапы литературной истории текста Хроники Буссова. Последним и заключительным этапом этой истории является составление новой редакции Хроники, представленной Академическим списком. И характер этой редакции, и мотивы, обусловившие ее составление, выявляются без особого труда и вместе с тем с достаточной определенностью.

Это та редакция, в виде которой Буссов сделал в 1617 г. последнюю попытку опубликовать свою “книгу”. Сопоставление Академического списка с Дрезденским и Устряловским списками показывает, что последняя редакция Хроники Буссова как бы синтезировала в себе черты, характеризующие обе ранние Буссовские редакции. С одной стороны, в основу текста этой редакции положен текст, представленный Дрезденским списком. Это легко доказывается тем, что во всех отмеченных выше случаях наличия разных версий в изложении событий в Дрезденском и Устряловском списках Академический список всегда воспроизводит версию Дрезденского списка. В частности, так обстоит дело с рассказом о восстании Болотникова. Точно так же Академический список воспроизводит и вставку в тексте Дрезденского списка о событиях 1613—1617 гг. С другой стороны, в Академическом списке, подобно Устряловскому списку, полностью отсутствуют “буссовские” автобиографические места типа Personalien Дрезденского списка, а другая группа автобиографических мест — в рассказе о немецких поместьях, о козельских немцах, о потерях России в семилетней войне — содержится (так же, как и в Устряловском списке) в переработанном виде, с устранением автобиографических моментов[131]. Наконец, можно указать еще одно место, где Академический список как бы возвращается к редакции Устряловского списка, хотя и на новой хронологической основе. Именно, в сообщении о ссылке в Сибирь немцев, участников восстания Болотникова, Академический список, с одной стороны, исключает из этого известия указание на Конрада Буссова-младшего, имевшееся в Дрезденском списке, и одновременно, возвращаясь к редакции Устряловского списка, отметившего, что сосланные немцы “более 4 лет, до сего 1612 года, живут” в Сибири[132] указывает, что “так они жили в нищете до 1617 г., целых 9 лет”[133], в то время как в Дрезденском списке хронологический расчет относительно числа лет ссылки немцев в Сибирь вообще отсутствует (стр. 147).

Суммируя все эти черты, характеризующие Академический список Хроники, следует прийти к выводу, что здесь перед нами вторая попытка антибуссовской ревизии текста Хроники. Однако, в отличие от первой ревизии, результаты которой отражены в Устряловском списке и у Петрея, редакцию текста, представленную Академическим списком, нет основания ни связывать с деятельностью Бера, находившегося в это время в Нарве, ни — тем более — видеть здесь еще одну попытку лишить Буссова авторства, ибо отсутствие буссовских Personalien в тексте Академического списка сочетается в нем с прямым указанием в заглавии Академического списка, что данное сочинение “составлено Конрадом Буссовым, родом из Люнебургского княжества”. Это дает основание для предположения, что последнюю редакцию своего сочинения осуществил сам Буссов. В таком предположении нет ничего невозможного, если учесть, что местом, куда, как говорится в записи на Академическом списке, “в 1617 г. должна была быть доставлена для напечатания” книга Буссова, является та же Рига, где Буссов пытался издать ее ь 1612 г. (Я толкую в пользу Риги, а не Любека, не вполне ясную редакцию записи). Поэтому Буссов имел все основания, чтобы не будить у прибалтийских издателей и читателей его книги воспоминаний, связанных с его деятельностью там ни в качестве шведского интенданта и ревизора, ни в качестве нарвского заговорщика и годуновского агента. С этим можно связать и то, что Буссов предпочел дать своему сочинению и новое заглавие, — авторский его характер виден в употреблении в нем формулы о любителях “исторических повествований” (historischen Geschichten), имеющейся и в письме Буссова герцогу Брауншвейгскому, — с прямо противоположной, по сравнению с заглавием Дрезденского списка, направленностью. В то время как заглавие Дрезденского списка направляло внимание на деятельность Буссова в Прибалтике и в России, Академический список, напротив, ни слова не говорит о пребывании или деятельности Буссова ни в Прибалтике, ни в России, подчеркивая лишь его люнебургское происхождение. Таким образом, в Академическом списке можно видеть четвертую редакцию Хроники Буссова, подготовленную им самим к изданию в Риге в 1617 г., причем в основу этой редакции им был положен наиболее полный и аутентичный текст его сочинения, представленный Дрезденским списком, являющимся авторской же переработкой (с изменениями и дополнениями) первоначальной редакции 1612 г. Четвертой редакцией 1617 г. заканчивается собственно литературная история текста Хроники Буссова. Однако ни Дрезденский и Вольфенбюттельский II, ни Устряловский и ГПБ, ни Академический списки не суть протографы списков тех редакций, представителями которых они являются. Это обстоятельство наложило отпечаток на их содержание.

Относительно простым и несложным представляется вопрос о характере и взаимоотношениях списков “Беровской” редакции Хроники. Эта редакция представлена двумя списками: Устряловским и ГПБ. Оба списка в русском переводе. Мы не располагаем немецкими оригиналами ни Устряловского списка, ни списка ГПБ. Нам также не удалось получить в свое распоряжение фотокопии или микрофильм списка этой редакции из Вольфенбюттельской библиотеки. Однако для определения места списков Беровской редакции в литературной истории Хроники Буссова могут быть использованы и русские переводы этих списков. При этом наличие двух независимых друг от друга переводов в какой-то мере компенсирует отсутствие возможности изучить списки этой редакции в оригинале.

И Устряловский список, и список ГПБ представляют собой переводы одного и того же