Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ - Петр Хомяков

А, кроме того, он рассказывал ей массу интереснейших вещей. Стоило возникнуть, какой-то теме, как он подхватывал ее, и начинал рассказывать. Реалии ледникового периода и гипотезы происхождения Вселенной, версии о технических возможностях создания летающих тарелок и тонкие детали физиологии спорта.

А если разговор касался тем, близких физиологии и медицины, которые Ольга знала профессионально, она поражалась точности и почти профессионализму его суждений.

– Послушай, – они были уже на «ты», – откуда ты все это знаешь? Я имею в виду медицину. Ведь в профессиональном плане ты далек от этого?

Он засмеялся, показав на свой сломанный нос и обколотый резец.

– Мы, владеющие шпагой, знаем об этом не намного меньше вас, владеющих ланцетом.

– А это откуда?

– Дюма.

– Слушай, когда ты все это умудрился выучить? И откуда все это узнал?

– Из книг, разумеется. А потом, все же у меня два диплома МГУ. А в школе меня звали «ходячая энциклопедия».

– А в университете?

Он засмеялся.

– Питекантроп.

Она поначалу была очарована таким общением. Но постепенно ощущая рядом с собой этого тренированного самца, от которого исходила какая-то энергия, все больше хотела того, о чем рассказывала сестрица.

И тогда она начала исподволь подзуживать его.

«Питекантроп» крепился, по-джентльменски держал дистанцию. Но потом все же сдался. И однажды вечером попробовал овладеть ею на пляже.

Но она со смехом увернулась от его объятий. И резво отскочила, всем видом показывая, что прекратила любовные игры.

Он мотнул головой, как усталый конь. И недоуменно спросил:

– Ты чего?

Ольга отошла еще на один шаг, и сказала, отряхивая сарафан в стиле «сафари».

– Только после свадьбы. Согласен?

Он не удивился неожиданному повороту событий. И без тени сомнения, что это может быть шуткой, произнес:

– Только жить будем у меня. Я не хочу быть приживалой у твоих обеспеченных родителей. Пойдешь ко мне в хижину?

– Ну, не такая уж это и хижина, – она имела в виду его съемную квартиру, о которой знала от Тамары. – Не скромничай.

– Так пойдешь?

– Пойду.

Фасон свадебного платья Ольга выбирала сама. И остановилась на совершенно необычном варианте. Никаких кружевных пышностей, никаких намеков на невинность.

Атласное блестящее платье в обтяжку, с обнаженными плечами и спиной, застегивающееся сзади на молнию. Узкая длинная юбка, но с разрезом гораздо выше колена. Платье как бы облипало ее соблазнительную фигуру.

Наряд дополняли атласные белые перчатки выше локтя.

Такое платье не будь оно белым, а, например, черным или красным, скорее пошло бы эстрадной диве сомнительной репутации. Или вообще дорогой куртизанке.

Увидев такой свадебный наряд своей любимицы, генерал Кузьмин густо побагровел и неопределенно крякнул. А генеральша, обычно молчаливая и выдержанная, сказала:

– Вырядилась на собственную свадьбу, как потаскуха. Хоть бы плечи прикрыла.

– А вы мне подарите чего-нибудь меховое на плечи. Этакое белое и пушистое. А то я теперь буду простой советской женщиной из народа. И не смогу себе такого позволить.

Кузьмин посмотрел на нее недоуменно.

– Ну, правда, папан, – продолжала Ольга, – теперь мне не скоро такие наряды дарить будут. А тут совместите приятное с полезным. И меня порадуете, и мой проститутский наряд сделаете по свадебному приличным. А?

– Как вовремя ты выходишь замуж, – простонал генерал. – Еще бы с полгода твоих с каждым месяцем усиливающихся выходок, и я бы тебя просто прибил.

– Это не выходки, папан. Это бытовая реализация стратегической игры «цыпленок». Слышал о такой?

Генерал посмотрел на нее удивленно. Между тем, Ольга продолжала.

– Не помню точно, но там надо постоянно повышать ставки. И так вплоть до ядерного конфликта. Это мне мой неандерталец рассказал. Он знает все на свете.

Ольга теперь звала Петра неандертальцем.

– Почему? – спросил он.

– Твоя эволюция идет с ускорением. И ты давно перерос питекантропа. Но до кроманьонца еще не дошел. Так что, побудь пока неандертальцем.

Тогда он впервые понял, что, возможно, нашел не только жену, но и друга, понимающего его весьма тонко.

Свадебный ужин был заказан в ресторане «Прага». Все было на высшем уровне. Было много и родни, и друзей жениха и невесты. В этой толпе друзей и сослуживцев затерялись Коваленко и Борис Петрович.

Было весело. Казалось, что жених с невестой задались целью уморить всех со смеху. Безбашенные выходки Петра и Ольги, которые подыгрывали друг другу, понимая партнера с полуслова, заводили толпу гостей.

Мать Петра, женщина чопорная и строгая, «казачий урядник в юбке», как называл ее про себя Петр, держалась скромно, но с подчеркнутым достоинством. Но она внезапно нашла полное понимание у генеральши.

Мать Петра необъяснимым образом недолюбливала своего старшего сына, а генеральша точно также свою младшую дочь.

– Кажется, они нашли друг друга, – сказала мать Петра, сухо улыбаясь, и с явным неодобрением глядя на соло жениха и невесты.

Генеральша бросила на нее взгляд, полный скрытого значения.

– Лишь бы, вот так, друг друга заводя, шею бы себе не свернули.

Мать Петра промолчала. И с сомнением произнесла.

– Хотелось бы.

Генералу было грустно и весело одновременно. Он вдруг понял, глядя на Петра, как же страстно всю жизнь хотел сына. Улучив момент, он подозвал жениха.

– Выпьем, Петр, – чуть ли не просительно сказал Кузьмин.

– Охотно, Юрий Тимофеевич.

Они опрокинули по стопке коньяка.

– Знаешь, Петр, – вдруг сказал генерал, – я думал, что нет у меня сына, так хоть внук будет. А вот Томка внучку родила.

– Да не переживайте, Юрий Тимофеевич, будет внук, – с какой-то булыжной уверенностью сказал Петр.

– Папан, предлагаю пари, – подошедшая сзади Ольга положила руки на плечи мужа, – через девять месяцев внук, покупаешь нам кооператив трехкомнатный. Если через полтора года, двухкомнатный. Ну, а если только через три, то, так и быть, однокомнатный.

И, не дождавшись ответа отца, обратилась к мужу:

– Николаич, есть одна идея, пошли.

– Слушаюсь, Юрьевна, – мгновенно вскинулся Петр.

– Пошепчемся, Олюня.

Тамара поймала раскрасневшуюся Ольгу за руку. Та была чудо как хороша. Энергия, молодость и красота как будто фонтанировали, создавая вокруг невесты какую-то удивительную радостную ауру.