снарк снарк: Чагинск. Книга 1 - Эдуард Николаевич Веркин

города неотделима от судьбы адмирала, — сказал я. — Об этом и будет наша книга. И с вашей стороны…

— Нам потребуется сотрудничество, — закончил Хазин. — Вы же должны знать, что адмирал — покровитель наук и искусств.

— Да, мы, конечно, про это знаем… — растерялась Зинаида Захаровна. — Мы все сделаем. Я давно собиралась объявить конкурс…

Теперь с мысли сбилась Зинаида Захаровна.

— «Рисуем адмирала Чичагина», — подсказал я.

— Да, отличное название! Знаете, у нас здесь работает летний лагерь…

Зинаида Захаровна улыбнулась.

— У нас лагерь до трех дня, — повторила она. — С десяти до двенадцати мы рисуем, потом обед, потом приставки. Кто не хочет рисовать, не получает приставку.

— А давайте поступим по-другому, — сказал я. — Администрация уделяет пристальное внимание этому празднику, поэтому наша задача привлечь к конкурсу максимальное количество участников. Пусть приставка будет призом победителю!

— Но…

Зинаида Захаровна оглянулась на Перу, как мне показалось, в поисках поддержки.

— Александр Федорович, думаю, одобрит, — заверил я. — Вчера на совещании он сказал, что праздник — это приоритетная задача мэрии. Именно с этого дня начнется…

Хлопнула дверь.

— Зинаида Захаровна! Вы моего не видели?

Я узнал голос и обернулся.

Кристина. Она заглянула в зал, увидела Хазина и хихикнула. Помахала рукой. Слишком часто встречаемся. И я ей помахал.

— Так он пообедал — и сдул сразу, — ответила Зинаида Захаровна. — Кристиночка, я же тебе говорила, он после обеда всегда убегает, я же не могу ему ошейник прицепить…

— Да, до свиданья!

Кристина исчезла.

— Хороший мальчишка… — Зинаида Захаровна покачала головой. — Идеи у него всякие… Кристина тоже интересная девочка была, творческая, стихи писала, мастерила…

Я нащупал в кармане вязаную пчелу.

— А вы не знаете, когда завод пускать собираются? — спросила заведующая. — А то у нас позакрывалось все, работы никакой…

Хазин чихнул: сложно стоять в чужих носках, не чихая.

— Да-да, сейчас! Сейчас мы вам поможем! — Зинаида Захаровна схватила Хазина и вытащила его из зала.

Я остался один. Кукол мало, подумал я. Обычно среди игрушек кукол больше половины, а тут нет, немного. Зато моделей много. И сценок из жизни — то мельник жучит налима, то грузовик ремонтируют, то макет мэрии. Модель водокачки, взрыв подводной лодки «U-721» после попадания торпеды.

Игрушки напоминали рисунки про Перу, руководитель художественной студии был явно склонен к творческому осмыслению действительности. Простые игрушки тоже имелись: детские инструменты, головоломки из гвоздей и гаек, многозначительные коряги; я увлекся рассматриванием, бродил по залу, обнаруживая все новые и новые вещи. Я впервые встречал в клубе такую насыщенную комнату, обычно в Домах культуры ограничивались унылой выставкой достижений, а здесь настоящий игрушечный мир, через который проходила игрушечная железная дорога, на шестисотом километре к рельсам был привязан пластиковый бедолага в широкополой синей шляпе. Я достал из кармана вязаную пчелу и посадил ее рядом. Чтобы не скучно было.

Пробыл в игрушечном зале минут двадцать, Зинаида Захаровна так и не появилась, и я вернулся в вестибюль.

Хазин сидел на железном стуле, рядом с ним стояли две смешливые работницы культуры и методично выбирали из Хазина носкового удава. Это продолжалось долго, Хазин терпел, думаю, он хотел завязать знакомство с той, что с прической. Я сидел на подоконнике, в спину поддувало.

В прошлом году Хазин заболел. Вернее, сломал ногу и не мог работать в поле, а заказ подкинули жирный. Я отправился на северо-запад и через два месяца закончил «Холмы. Город-труженик, город-воин». Но администрация неожиданно ударилась в отказ и платить за работу не собиралась. Заменить в тексте «Холмы» на «Чагинск» несложно, поменять имена, названия предприятий и даты тоже. Локфикшн — самый благодарный вид литературы, ее никто в здравом уме не читает, я мастер локфика, мастер для никого.

Сотрудницы КСЦ закончили высвобождать Хазина из удава и, хихикая, убежали, печальный Хазин приблизился к окну. Ему шло быть в удаве.

— Я буду называть ее Зизи, — сказал Хазин. — О, я буду называть ее Зизи…

Мне не хотелось называть ее Зизи. Хазин продолжал отряхиваться и никак не мог остановиться, точно удав оставил на нем невидимую и жгучую чешую.

— Признаться, это моя мечта, — Хазин мечтательно улыбнулся. — Стать заслуженным работником культуры в провинции, посещать клуб «Оптималь», печь картофельные очистки на противне, достойно встретить старость с удочкой на берегу, какая гнида этот Крыков…

Хазин вздохнул.

— Мне кажется, Крыков саботирует, — негромко сказал он.

— А смысл?

— Не знаю… Мне кажется, мы зря подписались…

— Не пыли, Хазин. Ничего необычного, работа как работа, сделали и уехали.

— Не знаю, не знаю… Я не особо люблю Крыкова… При чем здесь Пера?

— Пера — это да…

— Кто такой этот Пера?!

Я потрогал голову.

— Вероятно, он как-то связан с этой местностью. Как Чичагин.

— Это, наверное, хорошо, — сказал Хазин. — Это значит, что здесь богатырство в почете. Чичагин, кстати, был крепок на руку.

Верно. Когда однажды его корабль потерял якорь, адмирал прыгнул в море и на плечах вынес якорь на берег.

— Однажды Чичагин голыми руками задавил бешеного вепря, — сказал Хазин. — Спас от него крестьянских девушек. Думаю, это надо отразить в тексте.

— Непременно. И перед телевышкой надо пожрать.

Возможно, дело в раздражителе, думал я, пока мы ехали в сторону столовой доручастка. Слишком мощный вирус. Геодезисты, строители, археологи — за последний месяц население Чагинска увеличилось на триста с лишним человек. Город замер, притих, втянул голову в плечи и начал отвечать.

Носочным удавом.

Глава 3. Новая праведность

Хазин с утра не завелся и ругался под окнами на дерьмовый ржавый здешний поганый паленый бензин, умудрившийся забить «шестерочный» карбюратор, и чем его теперь промывать, а затем продувать, а он люто ненавидит машинную возню, надо пожаловаться Механошину, работать невозможно…

На телевышку вчера нас не пустили. Хазин звонил с проходной Крыкову, пытался дозвониться и Механошину, ругался, что пропадает погода: если забраться сейчас на телевышку, то можно сделать отличные панорамы города для книги. Но ни Крыкова, ни Механошина найти не удалось. Хазин расстроился и предложил съездить в Заингирь, родовую вотчину Чичагиных, — по слухам, там сохранились фотогеничные руины. Я согласился, и мы с Хазиным выдвинулись в сторону Козьей Речки.

Мы с бабушкой часто ездили туда за грибами. За речкой росли боровые грузди — бахромистые, наглые, не жалкие тощие лопухи, что водятся в березняках, а настоящие боярские грузди, какие встречаются лишь в сумрачных старых ельниках. В шестидесятые в Заингирь вела узкоколейка, там варили стекло для противогазных линз и военных оптических систем, потом завод перенесли, рельсы сняли, и осталась насыпь со вросшими шпалами, двенадцать километров. Бабушка знала грибные