Услышь меня, чистый сердцем - Валентина Малявина
Шрифт:
Интервал:
— Сам сделал?
Он кивнул головой.
Нарезал лимон потом ловко повернул нож, и лезвие молниеносно исчезло. Взял у меня коньяк и снова разлил в стаканчики.
— Ты прости меня. Неправду сказал. Не Сережа я, а Саша.
— Правда?
— Да. Александр Андреевич я… Там… внизу, на берегу Волги у меня дом был. Однажды прихожу с работы раньше обычного, намного раньше, а в постели кувыркаются моя жена и мой друг. Вот такие пироги. Я ненавижу баб.
— Тогда пойдем от греха подальше. Не буду я тебя раздражать.
— Нет. Подожди.
И тяжело задумался.
— Как же быть?
Он полез в карман и достал нож.
Я пролепетала:
— Говоришь, что не любишь женщин, а у самого в рукоятке вон какая плавает.
— Она не плавает, а давно утонула, — тихо объяснил он мне.
Чувствую, что мне становится плохо — сердце то замирает, то выпрыгивает, прямо-таки рвется наружу.
Я как закричу:
— Пробежишь ступенек двадцать, не отдыхая?
Он вдруг развеселился. Переложил нож в другой карман и тоже крикнул:
— Смотри!
Он легко подпрыгивал и поднимался выше и выше.
Я быстро все собрала и стала тоже продвигаться наверх.
— Все! Двадцать! — он широко улыбался. — Осторожнее, не упади, — позаботился обо мне.
Наконец, из последних сил, я добралась до него, стараясь не показывать своей усталости.
— Мне давно не было так хорошо! — торжествовал он.
Взял у меня пакет, достал остатки еды.
— Мне давно никто не верит. Почти все боятся меня. А ты поверила. Спасибо. Пусть все будет отныне хорошо! — предложил он тост.
— Саша, я сегодня должна улететь в Москву. Пусть будет все хорошо, но я больше не буду пить коньяк.
Он добавил мой коньяк к своему, залпом выпил и сразу же заметно охмелел.
— Пойдем, Саша. Стемнело совсем.
— Сейчас тебе будет легко подниматься, — он встал сзади меня. — Только ты не стесняйся…
Он обхватил меня ниже талии и крикнул:
— Ну! Помчались!
Действительно, очень легко я пробежала с его помощью оставшиеся ступеньки.
Он устал, но не переставал смеяться.
Я увидела «небоскреб» — гостиницу «Венец» и перевела дух.
— Спасибо, Саша. Оставь пакет себе.
Он с удовольствием взял пакет.
Надо было тут же бежать, но я не сделала ни шагу.
И вдруг он наклонился, поднял меня на руки и вместе со мной стал быстро переходить улицу.
Он неожиданности я не успела даже пикнуть.
В один миг мы очутились в каком-то небольшом дворе. Он поставил меня вплотную к стенке красного кирпича, прислонился ко мне. За его спиной стояла огромная серебристая машина, на которой синими буквами было написано: «Болгария».
Он не отпускал меня, крепко прижав своим телом к стене. С трудом переводил дыхание.
Бесполезно было что-либо говорить.
Двор был похож на большой балкон, замкнутый со всех сторон. Впереди он упирался в балюстраду, а там, внизу, была центральная площадь с красивыми газонами, Ленинским комплексом и моей гостиницей.
Я не двигалась. Молчала.
Он распахнул мою куртку и свою. Нашел молнию на моих брюках и резким движением расстегнул ее.
Я по-прежнему молчала и не двигалась, словно замерла.
Это его сердило. По всей вероятности, ему хотелось, чтобы я сопротивлялась.
Стал заниматься своими брюками. Что-то не получалось у него. Чуть отодвинулся от меня. Он психовал. Я смотрела вниз на суетящиеся руки.
— Ты чего? — спросил он. — С ума сошла, что ли? Ты чего молчишь?
Теперь он не двигался и стоял как истукан.
Я наступала:
— Ты что, думаешь я испугаюсь?
Он молчал.
— Убери сейчас же это, — крикнула я, задохнувшись.
Этот жуткий диалог закончился совсем неожиданно.
Трудно в это поверить, но он вдруг пошел за машину, держась за стенку. Он совсем опьянел.
Едва он зажурчал там, за машиной, я двинулась к балюстраде. Надо бежать, а не могу. Не бегут ноги.
Все-таки доползла до балюстрады! Но до земли два этажа, а то и больше, внизу газон с неувядшей еще травой. Я занесла ногу и села верхом на балюстраду. Он увидел и поспешил ко мне. Бежал трусцой.
Крикнул:
— Подожди!
Еще раз крикнул он:
— Не бойся.
И совсем жалко попросил:
— У тебя есть денежки? Мне совсем немножко надо, на дорогу.
Он обхватил руками мой пакет и беспомощно улыбался.
Не могу объяснить своего поведения, но я, вместо того чтобы прыгнуть вниз, бросила ему кошелек. Там была большая сумма денег. Он открыл его, покопался в нем и протянул обратно. Я взяла. Он успел мне что-то вложить в ладонь и поспешил уйти.
Я решилась на прыжок. Вдруг он стоит и поджидает за машиной.
Прыгнула. Приземлилась удачно и пошла в отель.
Левая моя ладонь была крепко зажата, но я не обращала на это внимания.
Не разжимая руки, я как-то умудрилась снять куртку, раздеться и встать под горячий душ. Под струями воды открыла ладонь: в ней было распятие. Не вытираясь, я легла в постель. Укрылась с головой пуховым одеялом и скоро согрелась. Распятие было сделано из медяка. Положила его в кошелек. В нем оказалось всего десять рублей.
Стас внимательно слушал мой довольно длинный рассказ, оставаясь по-прежнему на коленях. Глаза его увлажнились и совсем стали голубыми аквамаринами.
— Очень страшно. Пожалуйста, не ходи по вечерам одна.
Он поднялся, сел на постель и сказал:
— А у меня было вот что… — достал тетрадь и стал читать, как он приезжает в Сибирь, домой, его встречает обезумевшая собака по кличке Кучум. Она хрипит и рвется с цепи. Стас входит в дом. В большой комнате стоит гроб. В гробу лежит мать.
Я заплакала:
— Ты просил меня рассказать какой-нибудь страшный случай, я рассказала. Ты же рассказываешь не случай, ты говоришь о неизбежном. Я не стала тебе рассказывать, как потеряла свою дочурку, потому что смерть — это не случай, это другое.
Он нежно поцеловал меня.
Подвел к овальному зеркалу и стал рассматривать нас.
— Отойди, пожалуйста, — попросил он.
Я отошла.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!