Криминальный оракул - Марина Серова

мощно врезала Рональду Петровичу в пах. Увернулась от ножа Нонны Тимофеевны, заломила руку ей за спину и приложила головой о стену. Завладела ножом и бросилась вперед.

Людмила взвизгнула и застыла на месте, вцепившись в бутылку, как в спасательный круг.

Блондинка ее проигнорировала – похоже, знала, что эта недовольная тетка не боец.

Я не стала тратить лишние секунды на то, чтобы достать оружие из кобуры.

Передо мной был целый стол – выбирай не хочу. Выбор мой пал на округлый маленький графинчик с рябиновкой.

Через долю секунды этот «снаряд» впечатался толстым донышком в лоб блондинки, да с такой силой, что ее опрокинуло навзничь.

И лишь теперь я выхватила бессменный «Глок» из наплечной кобуры и обежала стол, держа оружие на изготовку.

Сюрприз.

Блондинка оказалась вовсе не блондинкой.

В очередной раз Антон Владиславович продемонстрировал чудеса перевоплощения. И в этой ситуации по-настоящему застал врасплох, едва не выведя из рабочего состояния всех нас. Ну, сколько ему потребовалось бы, чтоб расправиться с безоружной, небоевой Василисой Ефимовной? А на Людмилу и вовсе можно силы не тратить.

У него ведь, запоздало сообразила я, и голос сейчас был вовсе не такой, как тогда, в тарасовской консерватории. Выходит, и бабскими голосами по-разному умеет…

От двери послышались приглушенный мат, хрипы и звуки возни. Людмила сдавленно шумно дышала, не отрывая вытаращенных глаз от лежащего на полу – теперь это было видно – долговязого загримированного мужчины в женской одежде.

Кульминацией всей сцены стало появление распаренной и румяной после душа, расслабленной, благодушной Василисы Ефимовны. В пушистом гостиничном халате, с наверченным на голове тюрбаном из полотенца она явилась в гостиную.

– О, Антоша пожаловал, – только и сказала она и, помурлыкивая мотивчик, подняла крышку от большой металлической миски. – М-м-м, печеная курочка!

Мне захотелось хлопнуть ладонью по лбу при виде такой беспечности. Но я была занята: держала Макова на мушке.

– Рональд! – окликнула я. – Идти можете?

– Епт, да. – Рональд Петрович приблизился, вполне быстро, пусть и враскорячку. – Уууу, пидарас!

Я думала, что Коновалов сейчас врежет ногой лежащему без сознания Макову, но этого не произошло. Бывший спецназовец держал себя в руках.

Он опустился на колени, ловко и со знанием дела обыскал Макова. То и дело, впрочем, морщась и кривясь, когда приходилось дотрагиваться до накладной груди или фальшивых ягодиц.

– Во что нашел. – Он продемонстрировал узкий шприц, до половины наполненный бесцветной жидкостью. Держал его двумя пальцами за поршень. – Поди, для Ефимны заготовил. Э, спакойна! Чё творишь!

Он одной лапищей отгородил приблизившуюся Нонну от Макова.

– Ууу, падла! Урою! – плевалась Загребец. Она вся тряслась от злости и сдерживаться не пыталась. Потом заметила слетевший парик, вгляделась… замерла и расхохоталась:

– Ничего себе! Да это переодетый мужик! Во дела!

Позади нас послышался грохот – это Людмила не выдержала и рухнула в обморок.

Василиса Ефимовна, продолжая напевать себе под нос, кружила с тарелкой вокруг стола, прихватывая и печеной курочки, и салатиков, и маринованных огурчиков.

– Шампанское лучше не трогать, – громко пояснила она. – Там барбитуратов напихано – жуть. И бутербродики испорченные.

– Тоже барбитура? – пробасил Коновалов.

– Да нет, семга просроченная… – не к месту и не ко времени захихикала Комарова. – Вот тебе и сервис…

– Чего вы ржете, вас тут чуть не похитили! – рявкнула я. – Вон, и раненые есть.

– Не трясись, голуба моя, – проворковала гадалка. – Антоша один пришел, никого с собой не взял. Не доверяет. Артуру Лаврентичу я уже просигналила, он едет сюда.

– Как ваш личный телохранитель я обязана трястись, – отрезала я, все не опуская «Глок».

Загребец потрогала разбитую бровь и ругнулась.

– Надо бы связать этого голубца, – деловито предложила она.

Как с языка сняла.

– Наручники есть? – спросила я.

У меня-то были с собой, но в сумке, черт побери. И я не хотела, чтобы посторонние шарили в моих вещах.

– Кабельные стяжки. И веревки. Щас его оформлю.

Некрупная Загребец, не особо напрягаясь, без проблем перевернула Макова на живот. Ее некрупные, но крепкие руки так и замелькали, затягивая стяжки, наверчивая петли и узлы тонкой, но прочной веревки.

– Во жопу себе слепил! – хохотнула она, шлепнув поочередно по обеим накладным ягодицам. – Чисто Дженнифер Лопес!

Коновалов тем временем осмотрел коридор и нижний этаж (люксовый номер Комаровой находился на последнем этаже «Евразии»), вернулся, запер дверь в номер, доложил:

– Все чисто, – и ушел в спальню Руслана. Тут же вернулся – спит малец, как младенец. И хорошо, что спит.

Людмилу Коновалов приподнял за подмышки, предварительно зачем-то перед ней извинившись. Хотя тур-менеджер Василисы Ефимовны была все еще в обмороке и никак отреагировать не могла бы.

Вот тебе и шовинист, подумала я, наблюдая, как Рональд Петрович аккуратно укладывает Людмилу на диван, следя, чтоб не свесилась рука или нога.

– Слышь, Евгения, упакована посылочка, – окликнула меня Загребец, кивая в сторону мастерски обездвиженного Макова. – Хоть ща на почту. И стволыгу припрячь, а то чё-та уже мои булки поджимаются.

– Спасибо, не надо, – в тон ей хмыкнула я, убирая «Глок».

После чего под одобрительными взглядами обоих моих помощников я без труда подняла и пристроила вырубленного Макова на один из гостиничных стульев. На лбу у Антона Владиславовича уже наливался большой синяк. Это смотрелось тем более комично, что напротив него за столом сидела Василиса Ефимовна и уплетала за обе щеки.

– А про это тоже можете сказать? – с иронией спросила я, указывая на шприц.

– Могу, – кивнула Комарова, едва прожевав кусок. – Но список будет очень длинный. Понамешано всякого.

– Вы что же, и состав продуктов и прочего определять умеете?

– Нет, солнышко. Просто я очень хорошо знаю, как и чем такие, как Маков, работают.

«Откуда?!» – хотелось спросить мне.

Но этот вопрос я отложила на будущее. Как и вопрос «Почему ребенок, который во время вашего выступления ничего не делал, только стоял за кулисами, устал больше вас?».

– Ладно. Я позвоню в полицию, сообщу о происшествии, – буркнула я.

– Может, не надо? – насторожилась Загребец. – Тихо ж разобрались.

Эта схватка и впрямь обошлась без криков и выстрелов. Больно уж быстро все произошло.

– Надо известить о нападении, – возразила я. – Есть же пострадавшие. Не бойтесь, у меня знакомые в полиции, все правильно поймут. И свидетелей толпа.

Вдобавок, подумала я, пусть знают, что агент сторонней службы на территории Тарасова пытается свои дела мутить. Какая бы эта служба ни была специальная, такое никому не понравится. И в Тарасове наверняка достаточно людей, которые помогут ограничить, а то и пресечь деятельность Макова.

Тем более вон, цирк устроил, переодетый пришел… Удачно сыграл на стереотипе о женской безобидности. Ох, востро