Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия - Владимир Колотенко

– Я звонила Полу Пайака, сказала Лена, – он теперь глава Global Language Monitor. Я спросила его, какие сейчас наиглавнейшие в мире слова. И знаешь, что он мне ответил?

– Какие?

– Беженец, цунами и Папа.

– Это и есть картина, если хочешь – кристалл современного мира.

– Но в нем нет твоей Пирамиды.

– Наступивший год инкрустирует в кристалл мира и это слово. Слово и стиль… Да-да, стиль Новой Жизни – The Piramiden Way of Life…

– Думаешь, у него есть шанс пробить себе дорогу в этой сумасшедшей сутолоке наших дней? – спрашивает Лена.

– Это спасет мир…

– Ты считаешь, что это тот самый Путь, о котором не уставал говорить Иисус?…

– Призрак совешенства по миру кочует…

– А как же красота?

Если взять и вдруг незаметно уйти, думал я. Никто же не хватится. Какое-то недолгое время, мир, конечно, повздыхает, поахает… Но через неделю-другую о тебе никто не вспомнит. Жернова жизни перемелют и эту новость, из памяти мира выпадут все сведения о каком-то строителе, каменщике, строившем какую-то там Пирамиду (Новую Вавилонскую башню), чтобы добраться до Неба…

– Красота в совершенстве. Бог творит ее из хаоса мироздания, и если ты совершенен, и у тебя есть глаза, чтобы видеть, ты обязательно увидишь ее. И никогда не разрушишь.

Нельзя уходить! Даже те минуты абсолютной прострации, которая наступает после жуткого напряжения, жадного поиска выхода из тупика, даже такие минуты приносят мне удовлетворение. C'est la vie![72]. Ведь плодотворно только чрезмерное…

Выдохся, я просто выдохся…

– Чем же ты теперь занимаешься? – спрашивает Лена.

И, конечно же, потерпел неудачу!

– Теперь, – говорю я, – я кошу здесь в скверах траву, и моим ежедневным неотложным занятием является забота о чистоте. Скверов, улиц, мыслей и душ…

Я поймал себя на мысли, что, боясь признаться себе, всегда готовил смелый путь к бегству.

– Господи! Я так счастлив! Мой геном абсолютно реализован. И что может быть лучше запаха скошенных трав?..

Бежать? Но куда?! Нет! Нельзя уходить!

Лена тоже согласна – нельзя уходить:

– А как же твоя империя?!

Собственно, я не помню, как все произошло. Это ведь само собой разумеется: мы – пара! Мы просто лежим рядом, Лена курит, я вижу, как сизый дымок вьется от ее сигареты…

Вдруг мы узнаем: мы – пара… Вдруг оказалось, что совершенно не зная друг друга, мы стали приобретать новые знания друг о друге, которые по силе своих впечатлений, затмили все до сих пор существующие наши знания друг о друге. И это приобретение было сладостно-прекрасным!

– Обещаешь? – спрашивает Лена.

– Что?

– Что напишешь?

– Ага… Напишу-напишу… И будь что будет.

– Что ты имеешь в виду?

– Да так…

Конечно же, мы гордились своими достижениями!

– Ты посмотри, ты только взгляни на этого Эйни! – восхищалась Юлия. – Он же…

– Он не только лучше Македонского стреляет из лука, – сказала Инна, – он стометровку бежит за восемь секунд.

– Ровно?.. Ровно за восемь? – спросил Том, – это же рекорд…

– Ну не ровно, – сказала Инна, – за восемь и семь, но эти семь десятых секунды ровным счетом ничего не значат.

Я не участвовал в этих разговорах, мне достаточно было это слышать.

– А Папа, – сказала Ната, – вы послушайте нашего Иоанна Павла… Он же гений!

– Теперь он святой, – уточнила Инна, – Папа Бенедикт XIV…

– Его стихи уже вошли в школьную программу не только…

– Он выиграл почти все партии у Каспарова.

– И у машины, – сказала Ната, – машина сдалась…

– Машины не сдаются! – возразил Ушков.

И Ушков, и Ната, и Тамара, и даже Жора, думал я, кладя каждый по своему камню, строили, строили Новую Вавилонскую башню, торя дорогу в Небо. И Юра, и Том, и Тамара, и… Всех не перечислить!..

И Аня, и Аня!..

И Юля…

Надо всех помнить, всех до единого: Ната, Света, Жора, Юра, Алька, Тамара, Васька Тамаров, Лесик, Ушков, Маврин, Вит, Аленков, Ира, Ната, все Жорины Наты и Иры, и…

Архипов!..

Я никогда не забуду и… Нет – забуду. Забыть бы!..

Спасибо и Азе! Отдельное спасибо Азе! А Стае, Шут, Нана, Юта… Юленька! А..

Я помню!..

Всех до единого!!! И Переметчик? А как же?!! И Валерочка Чергинец со своими… И все Иуды… Как же без них-то?

Да и как такое забыть?!.

Если просмотреть все кадры хроники Юли и прослушать все ее записи, можно писать Новую историю.

– Послушай, – говорит Лена, – разве нельзя было предусмотреть… Разве Ваши железные Нострадамусы и Мессинги, ваши Кейси и Глобы не смогли вас предупредить, предсказать именно такой ход событий, разве..

– Стоп-стоп, – произношу я, – конечно, могли. И предсказывали, и предупреждали… Ха! Попробуй остановить! Попробуй остановиться, когда тебе кажется, что у тебя в руке не только синица, но и тот самый журавль, да-да, и не только журавль – и Жар-птица, и борода Самого Бога! Ха! Мы ведь закусили удила! Мы пришпорили наших коней… О-о-о!.. У нас слезились глаза, мы были просто ослеплены небесным сиянием нашей Пирамиды, мы стремились, мчались, слетались на ее свет, как ночные мотыльки на пламя свечи…

– И сгорели…

– Мы переспешили… Перепрыгнули через эту пресловутую punctum no return – точку невозвращения… И назад пути уже не было…

– Н-да… Я вас понимаю, – говорит Лена, – вовремя остановиться – это еще не всякому по силам.

– И все же я еще надеюсь: скоро, совсем скоро мы выберемся и из этой передряги.

Теперь молчание…

– Так что же во всем этом самое страшное? – спрашивает Лена.

– Самое страшное, – говорю я, – не знать под ногами земли.

И слышу голос Юлии: «Не давайте святого псам или свиньям…».

– Не убивайся ты так. Тебе надо отдохнуть, – говорит Лена, – едем в Турею?

– Ладно, налей, пожалуйста…

– Была такая тишина, что слышно было, как распускаются лилии.

– Лилии?..

– Мы брели по кромке воды, был сильный отлив, Жора сказал, что ему как перед смертью хочется вишен…

– Вишен?..