Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России - Александр Лукомский

В день моего отъезда мои вещи были отправлены на вокзал вместе с вещами уезжавшей в деревню сестры моей жены, а там перенесены в вагон Донского представительства. Я же, часа за полтора до отхода поезда, прошел к своим родственникам, у которых часто бывал, а затем вышел оттуда в сопровождении моих детей, и мы пошли по направлению к дому. Филер, убедившись, что я иду домой, где-то отстал, а я, взяв извозчика, проехал несколько улиц и затем, пересев на другого, отправился на вокзал. На вокзал я приехал после первого звонка и, пробыв на нем до второго звонка, быстро прошел в вагон.

Никто на меня не обратил внимания, и я без всяких приключений доехал до Ростова, а оттуда проехал в Новочеркасск (Новочеркасск был освобожден от большевиков вслед за занятием Ростова немцами; Новочеркасск был занят донскими казаками и отрядом полковника Дроздовского97, пришедшим с Румынского фронта98).

Я хотел, прежде чем ехать к генералу Деникину, повидаться с Донским атаманом генералом Красновым и вполне ориентироваться в той обстановке, которая сложилась в Новочеркасске.

По дороге на Дон, в Екатеринославе, ко мне подошли несколько офицеров и, жалуясь на то, что они уже несколько дней не могут попасть в поезда, идущие на Дон, просили взять их в вагон, в котором я ехал. Кое-как мы их устроили у себя. В пути я от многих слышал, что немцы всеми способами стараются не пропускать офицеров в Добровольческую армию.

Тяжело было увидеть и на Ростовском вокзале германские каски. Приехав в Ростов, я узнал, что германцы, достигнув Дона на участке Аксай—Ростов, дальше не продвигаются. На левом берегу Дона ими занимался лишь Батайск (предместье Ростова) и у Аксая (на полпути между Ростовом и Новочеркасском) мосты через Дон охранялись их караулами. В Новочеркасске жили лишь два германских офицера, являвшиеся представителями германского командования при Донском атамане.

При составлении описания этого периода в моем распоряжении были дела политической канцелярии, состоявшей при председателе Особого совещания.

Это, конечно, давало мне возможность составить подробное описание, пользуясь документальными данными, но, как я узнал, этот же период описывается генералом Деникиным. Поэтому я решил ограничиться кратким изложением, остановившись более подробно лишь на сложной внутренней обстановке, в которой пришлось вести работу на территории Донского и Кубанского войск.

Приехав в Новочеркасск утром 29 августа/11 сентября 1918 года, я прежде всего отправился к представителю Добровольческой армии при Донском атамане генералу Эльснеру.

От него я узнал: генерал Алексеев назвал себя Верховным руководителем Добровольческой армии, но по-прежнему ведает только вопросами финансовыми и политическими. Добровольческая армия, пополнившись и отдохнув, совместно с кубанскими частями наступает на Екатеринодар. Значительно усилилась армия после присоединения к ней отряда полковника Дроздовского, прибывшего походным порядком с Румынского фронта. Тяжелую потерю понесла армия в лице убитого в бою генерала Маркова, командовавшего дивизией.

Атаманом войска Донского, в мае месяце, кругом спасения Дона был избран генерал Краснов, но в конце августа/начале сентября будет собран большой войсковой круг, который должен переизбрать атамана; что идет предвыборная борьба; что главными противниками генерала Краснова являются Харламов99 (бывший член Государственной думы, видный Донской общественный деятель, член партии ка-де), Агеев100 (социалист, Донской общественный деятель), Сидорин (полковник Генерального штаба, принимал участие в борьбе при освобождении Дона от большевиков), Попов (генерал, бывший походный атаман войска Донского) и Парамонов101 (член партии ка-де, крупный Донской общественный и промышленно-финансовый деятель); что генерал Краснов, считая Парамонова наиболее опасным, не допустит его пребывания на Дону.

Затем генерал Эльснер подтвердил мне чисто германофильскую ориентацию генерала Краснова и высказал предположение, что Краснов, с одной стороны, опираясь на немцев, а с другой стороны, имея много влиятельных сторонников среди Донского казачества, будет вновь избран атаманом.

На другой день я пошел к генералу Краснову. Донской атаман стал говорить мне о несправедливом к нему отношении со стороны генералов Алексеева и Деникина, происходящем, как он выразился, вследствие того, что его не хотят понять. Что все его стремление заключается в том, чтобы иметь возможность сплотить и обучить молодую донскую армию и получить достаточное количество обмундирования, снаряжения, вооружения и боевых припасов. Что все это можно получить от гетмана Украины, но только с разрешения немцев. Что это его вынуждает поддерживать хорошие отношения с германцами. Что без этого Дон с Украины ничего не получит и вновь будет раздавлен большевиками. Что соглашение, которое он заключил с гетманом Скоропадским, и хорошие отношения, которые он поддерживает с германским командованием, дают ему возможность оборонять Дон, а этим он прикрывает от большевиков тыл Добровольческой армии и Кубанского казачества и, следовательно, этим помогает операциям генерала Деникина по очищению Кубани от большевиков. Что, наконец, его помощь Добровольческой армии и Кубанскому казачеству заключается в том, что уже много из вооружения и боевых припасов, полученных им от гетмана Скоропадского, передано в распоряжение генерала Деникина и что и впредь он будет делиться с Добровольческой армией всем, что будет получать от Украины.

– А ведь все это, – добавил генерал Краснов, – возможно только при моей германофильской политике, за которую так меня ругает генерал Деникин.

Затем генерал Краснов просил меня – все то, что он мне сказал, – передать генералу Деникину и сказать, что он вообще всем, чем только в силах, будет помогать Добровольческой армии, но просит оказывать ему доверие, не преследовать его за вынужденную германофильскую политику и, при первой возможности, оказать Дону помощь, прислав часть Добровольческой армии с целью занять Царицын.

– Пока Царицын в руках большевиков – до тех пор постоянная опасность будет угрожать и Дону, и Добровольческой армии, – закончил Краснов.

Он не договаривал одного: кроме вынужденной политики по отношению к немцам, он шел гораздо дальше; он с ними заигрывал и, считая, что Германия выйдет победительницей из мировой борьбы, в предвидении возможного, временного, расчленения России на ряд отдельных самостоятельных государств, выговаривал для Дона части губерний Ставропольской и Саратовской и города Царицын, Камышин и Воронеж. Считая, что Германия в этом отношении в будущем может помочь Дону, он все это изложил в письме на имя Императора Вильгельма. Копия же с этого письма, перед его отправлением, была снята, и содержание его было известно штабу генерала Деникина и политическим противникам генерала Краснова на Дону. (Вот копия этого письма в редакции, доставленной в штаб генерала Деникина (насколько помню, впоследствии нами было получено от Донского правительства сообщение, что посланная генералом Красновы делегация не была принята германским Императором и это письмо в действительности не было вручено по принадлежности):