Бесконечность не предел - Василий Головачев

В половине десятого раздался сигнал домофона: кто-то с улицы просил разрешения войти.

— Кто? — нажал кнопку ответа Саблин, хотя через секунду узнал гостя в экранчике: это был новосибирский брат Дмитрия Дмитриевича, уже навещавший Алтай по его просьбе год назад. Он нисколько не изменился: благообразный, величественный, седоватый, с хорошо ухоженным породистым — «бульдожьим» лицом. Правда, в отличие от первого посещения одет он был нынче в белый костюм, белые туфли, чёрным был только лёгкий шарф.

— Разрешите войти?

— Валентин Дмитриевич, — пробормотал озадаченный и удивлённый Данимир, открывая калитку нажатием кнопки. — Входите, конечно.

Сбежал вниз, на ходу бросив Варе:

— К нам гость.

— Кто? — удивилась она не меньше его.

— Валентин Дмитриевич… а может быть, и сам ДД пожаловал.

Он встретил брата ДД на крыльце, пожал протянутую руку, пытаясь прочесть на лице гостя характерные признаки самого ДД.

Однако братья были похожи, и разобраться с первого взгляда с мимикой Валентина Дмитриевича не удалось. Он сам развеял сомнения хозяина, словно чувствовал его мысли.

— Мы вместе, — тонко улыбнулся он, входя в дом.

Это означало, что ДД в данный момент действительно сидит в голове брата как «наездник» и управляет его поведением.

— Проходите, — показал Саблин на лестницу, ведущую на второй этаж, после того как гость разделся в прихожей. — Может быть, поужинаете с дороги?

— Есть не хочу, а кофейку глотнул бы с удовольствием, если вы похлопочете.

— Варя, — позвал жену Данимир и, когда та выглянула из столовой, добавил: — Свари нам кофе.

— Здрасьте, — сказала Варвара, с любопытством рассматривая гостя.

— Валентин Дмитриевич, к вашим услугам, — склонил тот голову с гривой седых волос. — Он же ДД.

— Очень приятно. — Варя убежала.

— Жена, — сказал ей вслед Саблин, чувствуя неловкость; аббревиатурой имени и отчества Дмитрия Дмитриевича — ДД — они пользовались только между собой, но академик откуда-то знал об этом.

— Милая, — веско сказал Валентин Дмитриевич. — Она в курсе ваших дел?

— В курсе.

— Что ж, может быть, это правильно.

Поднялись на второй этаж, заглянули в спальню, где спали почти мёртвым сном Прохор и Юстина.

— Задержались ребята, — сказал гость задумчиво.

Саблин промолчал. Сказать ему было нечего.

Сели в кабинете, Данимир на стул, Валентин Дмитриевич в кресло.

— Рассказывайте.

В принципе он уже докладывал ДД о переезде через Таглиба, поддерживающего связь с академиком, о положении вещей, но кое-что изменилось, и об этом стоило вспомнить.

— Всё тихо, — закончил он через пять минут.

— Всё, да не всё, — тем же задумчивым голосом проговорил Валентин Дмитриевич; в речи его иногда проскальзывали интонации брата.

Варя принесла кофе. Взялись за чашки.

— Что вы имеете в виду? — спросил Данимир осторожно.

— Тишина вещь относительная, на самом деле мир после проявления Владык изменился.

— Ну, за год действительно…

— Почему за год? Уже распад СССР был следствием проникновения эмиссаров Владык в наши числомиры вообще и во властные структуры Союза в частности. Полезла вверх преступность, коррупция повязала властные структуры снизу доверху, сформировался общецивилизационный терроризм. Вы слышали что-нибудь о теории управляемого хаоса?

Саблин помолчал.

— Очень мало. Эту теорию придумали в США…

— Властные структуры США находятся полностью под влиянием эмиссаров Владык, все американские олигархи — суть их агенты. Так что теория управляемого хаоса — великолепный инструмент, с помощью которого Владыки пытаются управлять мировыми правительствами всех превалитетов всех цивилизаций Числовселенной. Недоступен им лишь Первомир, мир Монады, да и то временно, судя по их недавним акциям с Узилищем и меркабой. В Первомире стоит задатчик Законов Творца Числовселенной, матрица Прави, и они стремятся заменить её своей программой.

Валентин Дмитриевич посмотрел на посмурневшее лицо Саблина, пожевал губами.

— Впрочем, вы это знаете. Если бы не мембрана между Первомиром и остальными числомирами, которая, как проговорился мэр Вологды, он же — эмиссар Владык, есть Этический Закон Творца, нас с вами уже не было бы в этой одиннадцатой реальности. Мембрана же скорее всего мешает и нашим посланникам вернуться домой. Я даже подозреваю, что они… — Брат ДД помолчал, допивая кофе. — Я даже подозреваю, что они пошли через Нуль.

Саблин вздёрнул брови.

— Куда?!

— Куда — ясно, домой, конечно, но не прямым путём — во второй превалитет, а через Бездны.

— Но ведь Бездны… насколько я понимаю… числа идут последовательно, одно за другим, от единицы до бесконечности… Так? Числовселенная развивалась так же… прямо…

— Кто знает? — пожал плечами Валентин Дмитриевич. — Не всё так просто. Во-первых, Числовселенная чем-то похожа на русскую матрёшку: внутри — самая маленькая, так сказать, матричная куколка, на которую надевается кукла побольше, и так далее, до бесконечности. Вполне вероятно, что наши предки знали истинное устройство Вселенной. Во-вторых, то, что мы называем бесконечностью, мало чем отличается от беспредельного хаоса. А хаос — в понимании отсутствия каких-либо качеств — по сути, есть Нуль-форма, опять же — русская Навь. Потенция проявленности. Поэтому я начинаю подозревать, что Нуль-мир и Бездны где-то перетекают друг в друга. Помните легенду о Великом Змее Уроборосе, кусающем себя за хвост?

— Читал… давно.

— Не есть ли эта легенда отражение реальной Числовселенной?

Саблин молчал. Вопросы Валентина Дмитриевича, а точнее — ДД, сидящего в его сознании, были настолько необычными, что ответить на них не мог и Прохор.

Гость снова пожевал губами, разглядывая хозяина блестящими карими глазами, в которых изредка вспыхивали золотые искры, кивнул сам себе.

— Простите старика за теоретические отступления. Как говорится: многия мудрости — многия печали… м-да. Вернёмся к реалиям нашей жизни.

— Подождите, я тут подумал… — Саблин потёр лоб ладонью. — Если говорить о Нуль-мире…

— О Нуль-форме, друг мой, Нуль-мир — фикция, это не какое-то там пространство-время, это нечто, не имеющее никаких свойств и протяжённостей и в то же время обладающее бесконечным количеством разных свойств. Если говорить образно — это мир смерти, какое бы понятие кто в него ни вкладывал.

— Как же тогда наши ребята… пройдут через него?

— Это вопрос, — мотнул гость гривой волос. — Переход через Нуль, через Навь, через Бездны доступен, наверно, только мёртвому. Живое и организованное он в себе растворяет. Вашим друзьям придётся перейти через себя, через жизнь и даже через смерть, чтобы Числовселенная открылась им с другой стороны.