Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

по международным отношениям, который по-прежнему возглавлял Дж. Уильям Фулбрайт. «Это было стоячее место только в зале комитета», — вспоминал Джон Масгрейв. «Я был прижат к стене в самом конце, и когда Джон проводил эту презентацию, я чувствовал, что он говорит за всех нас».

«Я здесь не как Джон Керри, — начал он. «Я здесь как один из членов группы из тысячи, которая представляет собой небольшое представительство гораздо большей группы ветеранов в этой стране, и если бы многие из них могли сесть за этот стол, они были бы здесь и одно и то же свидетельство».

Керри представил список жестокостей, совершенных американцами, составленный из показаний около 150 ветеранов, произнесенных ранее в том же году на конклаве в Детройте, организованном VVAW и названном «Расследование Зимнего солдата»: «Они рассказали истории о временах, когда они лично насиловали, отрезали уши, отрезали головы, приматывали скотчем провода от переносных телефонов к гениталиям людей и включали питание, отрезали конечности, взрывали тела, беспорядочно стреляли в мирных жителей, срывали с лица земли деревни в манере, напоминающей Чингисхана, расстреливали скот и собак для забавы, отравляли запасы продовольствия и в целом разоряли сельскую местность Южного Вьетнама в дополнение к обычным разрушениям войны и обычным и очень особым разрушениям, которые совершает применяемая бомбардировочная мощь этой страны».

Несмотря на показания Керри, только некоторые свидетели Зимнего Солдата утверждали, что действительно сделали это сами; многие просто слышали о них, и почти никто никогда не сообщал о них своему начальству. Тем не менее совокупное влияние их показаний было мощным. Мало того, что американцы делали все это, продолжал Керри, они делали это «повседневно с полной осведомленностью офицеров на всех уровнях командования». Соединенные Штаты невольно «создали монстра, монстра в форме миллионов людей, которых научили торговать и торговать насилием, и которым дан шанс умереть за самое большое ничто в истории; люди, которые вернулись с чувством гнева и чувством предательства, которых никто никогда не понимал».

, ничто из того, что могло бы произойти в Юго-Восточной Азии, не может угрожать Соединенным Штатам; люди, свободу которых американцы должны были защищать, были не свободны, а подчинялись коррумпированному диктаторскому режиму. «Мы рационализируем разрушение деревень, чтобы спасти их… узнали значение зон свободного огня, стреляем во все, что движется,… наблюдали… прославление подсчета убитых… Теперь нам говорят, что люди, которые там сражались, должны спокойно наблюдать, как Жизни американцев потеряны для того, чтобы мы могли проявлять невероятное высокомерие, вьетнамизируя вьетнамцев… и [потому что] мы не можем сказать, что совершили ошибку. Кто-то должен умереть, чтобы президент Никсон не стал — и это его слова — «первым президентом, проигравшим войну». Как попросить человека умереть последним во Вьетнаме? Как попросить человека умереть последним из-за ошибки? Наконец, эта администрация опозорила нас. Они пытались отречься от нас и той жертвы, которую мы принесли этой стране. В своей слепоте и страхе они пытались отрицать, что мы ветераны или что мы служили во Вьетнаме. Нам не нужны их показания. Наши собственные шрамы и культи конечностей являются достаточными свидетелями для других и для нас самих.

«Мы желаем, чтобы милостивый Бог смог стереть наши собственные воспоминания о той службе так же легко, как эта администрация стерла свои воспоминания о нас. Но все, что они сделали и все, что они могут сделать этим отрицанием, — это еще более ясно, чем когда-либо, наша собственная решимость предпринять последнюю миссию, чтобы найти и уничтожить последние следы этой варварской войны, чтобы умиротворить наши собственные сердца, победить ненависть и страх, которые управляли этой страной последние десять с лишним лет, и поэтому, когда через тридцать лет наши братья пойдут по улице без ноги, без руки или лица, а маленькие мальчики спросите почему, мы сможем сказать «Вьетнам», и не иметь в виду грязное непристойное воспоминание, а вместо этого подразумевать место, где Америка наконец повернула, и где такие солдаты, как мы, помогли ей повернуть».

Гражданские лица и ветераны аплодируют Джону Керри в конце его показаний перед сенатским комитетом по международным отношениям 22 апреля 1971 года.

Зал комитета взорвался аплодисментами. «Я подумал, что никогда не слышал такой невероятной речи, в которой было бы точно сказано то, что я чувствую», — вспоминал Масгрейв. «Это было экстраординарно. Чрезвычайный. Многие американцы, смотрящие по телевизору, чувствовали то же самое».

Но многие из более чем трех миллионов военнослужащих, которые также служили в Юго-Восточной Азии, считали, что свидетельство Керри опорочило их лично. Бывший старший лейтенант Фил Джойя, отслуживший одну командировку в составе Восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии, помогавший раскрыть зверства коммунистов в Хюэ, а затем вернувшийся во вторую командировку с Первой кавалерийской дивизией, говорил за многих: «То, что я видел во Вьетнаме, не было солдат, которого в то время описывали мистер Керри или его коллеги. Массового зверства не было. Было несколько единиц, которые сошли с рельсов, и мы можем поговорить об этом. Но… они не были неуправляемыми животными, какими их изображали… Я все еще очень зол на это».

На следующий день семьсот членов VVAW собрались у Капитолия США. «Изначально мы собирались положить наши медали в мешок для трупов и доставить их в Конгресс, — вспоминал Масгрейв. «Но администрация Никсона возвела этот большой забор из проволоки и дерева на ступенях нашего Капитолия, чтобы не пускать нас — не пускать молодых мужчин и женщин, которые сражались на той войне. И все, что это сделало, это разозлило нас и дало нам самую лучшую возможность сфотографироваться, которая у нас когда-либо была».

Один за другим ветераны подходили к микрофону, чтобы представиться и выступить против войны, если хотели, а затем швыряли свои медали на ступени Капитолия — Серебряные звезды, Пурпурные сердца, Бронзовые звезды, Кресты за выдающиеся заслуги перед полетом.

«Я не хочу этих чертовых медалей, чувак!» — сказал Рон Феррицци в микрофон. «Серебряная звезда — третья высшая медаль в стране — это ничего не значит! Боб Смил умер за эти медали; лейтенант Панамаров умер, поэтому я получил медаль; Сержант Джонс умер, поэтому я получил медаль; У меня Серебряная Звезда, Пурпурное Сердце, Военная награда, восемь воздушных медалей, национальная оборона и прочая херня — это ничего не значит!» Годы спустя Феррицци вспоминал, что «отбросить мои медали было, наверное, труднее, чем отправиться на войну». Его семья в Филадельфии предупредила, что если он это сделает, они больше не захотят иметь с ним ничего общего. «Но я подумал, что если