Избранные циклы фантастических романов. Компляция.Книги 1-22 - Кира Алиевна Измайлова

– Ну почему именно принц? – тихо спросил он. – Зачем? Я был беден, да, но к ее совершеннолетию успел бы накопить денег! А так… мне даже надеяться не на что. Она никогда не придет за мной, а больше некому. Что ж, быть хорошим конем не так уж плохо! Хотя я бы себя не купил, если бы выбирал скакуна…

– Чудеса случаются, – ответила я и ткнула носом Людвига, – уж поверь. Я их навидалась!

– Думаешь, моя бабка за мной тоже явится? – спросил Франк. – А, ей и не дойти по этим буеракам, колено у нее больное. Мог бы, хоть сам к ней отправился. Ну не человеком, но конь на подворье – большое подспорье. Привезти, отвезти… Да хоть бы соседу меня за деньги одалживала, чтоб в телегу запряг, торговец он. – Он тяжело вздохнул и добавил: – Только отсюда нет выхода, не то б мы давно уж разбежались.

– А куда, мама? – неожиданно спросил Людвиг, и я даже попятилась от неожиданности.

Прежде он ни слова не говорил, и я не представляла, как учить сына хоть какой-никакой премудрости! Впрочем, Майнца-то старые кобылы выучили, уж помогли бы… Но я думала, что по человеческим меркам Людвиг еще слишком мал, чтобы начать говорить! Правда, что ли, здесь время шло иначе? И то взглянуть: он ведь уже и пасется, и взрослую пищу пробует, да и ростом, честно сказать, ненамного меньше Майнца – явно удался в отца. Поглядеть бы на него человеком…

– К людям, – ответила я, опомнившись. – К людям, милый. К родным. Домой.

– А кто такие люди?

Начав говорить, Людвиг уже не замолкал. Иногда мне думалось, что проще было бы возиться с пеленками, чем отвечать на его бесконечные вопросы! Хорошо, Фрида с Миртой помогали, старый Франк развлекал жеребенка разными историями, а с Майнцем и рыжим Дином они носились наперегонки.

Теперь, когда Людвиг подрос, меня тоже поставили под седло вместо дряхлеющего Франка. Не скажу, чтобы я мечтала нести на себе фею, но… от этого захватывало дух. Земля расстилалась внизу, такая близкая, но недоступная, я видела город, видела даже пепелище на том месте, где стоял когда-то мой дом. Тогда думалось – если оно еще не заросло, то, может, прошло не так много времени?

Я не видела только Винсента.

– Да не придет он, девочка, – говорила вечерами Мирта. – Не трави себе душу. Вон хоть мальчонка у тебя есть, а так прямо тебе скажу – ты молодая, вон нашего гнедого бы обольстила…

– Что ты чушь несешь! – обрывала ее Фрида. – Девка замужем! Ты ей что за глупости советуешь? Сама взяла бы, с Франком захороводилась… Что молчишь?

Такие перебранки я слышала уже, кажется, не первый год, Людвиг подрастал, а дни тянулись нескончаемо. И если вдруг Винсент все-таки придет и узнает меня, я могу оказаться древней старухой!

Но что было делать? Я рассказывала Людвигу о своем отце, о Винсенте, обо всех, кого знала, об этой гнусной истории с потерянной туфелькой… Жаль, я не могла учить его читать и писать, но хотя бы счет он освоил. Ну и остальные тоже добавляли свои рассказы – кто о предместьях, кто о деревне, кто о военной службе…

– Я хочу быть военным, – заявил Людвиг, наслушавшись рассказов гнедого. – Кавалеристом! И я никогда-никогда не стану обижать коня!

– Кто сам конем побывал, другому точно обиды не учинит, – вздохнул Франк.

– А папа меня научит? – спросил сын, требовательно ткнувшись в мой бок. – Ну, не молчи!

– Если он нас найдет и сумеет вызволить, непременно научит, – ответила я и отвернулась, а сама подумала: «Он не найдет. А может, и не думал искать…»

– А если он не придет, я сам придумаю, как его отыскать, – упрямо сказал Людвиг. – Вот увидишь, я сумею!

– Вы чему его научили, старые клячи? – спросил гнедой Фриду с Миртой. Те сделали вид, будто мирно пасутся. Смысла в этом было немного, с такими зубами много травы не нащиплешь, но все какое-то разнообразие!

– Может, и сумеет, – сказал Дин. – Почем тебе знать? Это нам ждать нечего, скажи спасибо, что не бьют да кормят…

– А я тоже попробую, – заявил Майнц. – Ну и пускай я мамку даже не видел никогда, а если видел, то не помню. Но найду, я не я буду! Хоть посмотрю, какая она, если жива еще, конечно.

– Понастроили планов, – мрачно произнес чалый Марк, обычно молчавший. – Молодые да глупые. Учтите, мальчики, если вдруг окажетесь у людей, вам там не выжить. Хоть вы и наслушались всякого-разного, но это вам не поможет. Вы не умеете быть людьми. Вы будете выделяться. Да и жить на что-то надо, а у вас что, кубышка под елкой прикопана?

Он был то ли чиновником, то ли ученым, во всяком случае человеком образованным, и под настроение рассказывал много интересного. Но только о вещах посторонних, а о себе – никогда. Кажется, даже вожак ничего о нем не знал.

Людвиг прижался ко мне, а Марк продолжил:

– Сколько ни рассказывай, всего не объяснишь. К кому подойти, как спросить, о чем спросить, сколько что стоит… И еще подумайте, мальчики, – мы сюда попали взрослыми и одетыми. Тебя, Майнц, подменили в колыбели, у тебя разве что пеленка будет, чтобы срам прикрыть. А Людвиг родился здесь, у него вообще ничего нет.

– Мы все равно что-нибудь придумаем, – упрямо ответил Майнц. – Вот увидите!

Людвиг молча кивнул. Если ему достался отцовский характер, я не позавидовала бы феям.

Тогда мы не разговаривали дня два, не меньше, потому что все друг на друга обиделись. Фрида с Миртой на «старых кляч», Марк на пренебрежение его опытом, ну а прочие и так были неразговорчивы. Мальчишки вот только болтали да носились взад-вперед, а еще прятались в кустарнике и что-то там обсуждали. Хотя что они могли придумать? Людвиг – вовсе еще неразумный, Майнц, хоть и почти взрослый, а людей никогда не видал, только фей да нас с Агатой тогда…

А я думала, как-то там сестра… Винсент вряд ли выставил их с Волком, но как ей живется? Да и вообще, выжила ли она родами?

– Размышляешь? – спросила фея, появившись поблизости. Давненько ее не было видно! – Ну ничего, прервись ненадолго. Идем. Все идемте!

Сердце мое пропустило удар. Неужели…

– Мама, что…

– Тихо, – велела я. – Помалкивай, пока я не скажу.

– Похоже, за кем-то пришли, – сказал Франк. – Но уж точно не за мной. Кому я нужен?

Да, пришли не за ним…

– Ну вот, – сказала фея и широким жестом указала на нас всех.