Лэшер - Энн Райс

Одна из наших главных забот на данный момент состоит в том,чтобы отыскать существо по имени Лэшер. Наши члены снабжены необходимымиуказаниями. Вам же следует понять, что с этого времени члены ордена не будутпринимать в расчет ваши планы и намерения.

Что касается будущего, мы приглашаем вас обоих вернуться вОбитель, дабы подробно обсудить с нами (согласно существующей традиции, вписьменной форме) причины, побудившие вас оставить орден. Помните, что мы неисключаем возможности вашего повторного посвящения в члены ордена ивозобновления принесенных обетов.

А сейчас мы прощаемся с вами от имени ваших братьев и сестерпо Таламаске, от лица Антона Маркуса, нового Верховного главы ордена, от лицавсех нас. Помните, мы любим вас, ценим вас и сожалеем, что вы покинули лоноТаламаски.

Просим вас иметь в виду, что в должное время посоответствующим каналам на ваши счета будут переведены денежные суммы,полностью покрывающие расходы, совершенные вами в период, когда вы еще служилиордену. Это последняя материальная поддержка, которую вам оказывает

Таламаска».

Закончив чтение, Юрий аккуратно сложил листок пополам исунул его в карман пиджака, туда, где лежал пистолет.

Он взглянул на Эрона — судя по выражению лица последнего,мысли его витали где-то далеко.

— Скажите, это произошло из-за меня? — спросилЮрий. — Из-за меня вас с такой поспешностью исключили из ордена? Наверное,мне не следовало сюда приезжать?

— Не терзайте себя понапрасну, Юрий. Вы тут ни при чем.Меня исключили потому, что я нарушил приказ, отказавшись покинуть семью Мэйфейри вернуться в Обитель. Меня исключили потому, что знали: в противном случае япродолжал бы посылать в Амстердам запросы, пытаясь выяснить истинную подоплекупроисходящего. А еще потому, что я не желал «быть глазами и ушами ордена» . И яочень рад, что вы здесь. Поверьте, я очень тревожился о тех, кто работал вместесо мной. Не знал, как им сообщить о своем решении. И вы, человек, к которому япосле Дэвида привязан сильнее всего, — вы сами приехали сюда. И вамизвестно все, что известно мне.

— Вы хотите сказать, что опасаетесь за остальных членовордена?

— Я не принадлежу к старшинам, — пожал плечамиЭрон. — Мне семьдесят девять лет, но я не принадлежу к старшинам.

Он устремил на Юрия пристальный взгляд. Разумеется, этопростое признание было вопиющим нарушением правил.

— Дэвид Тальбот тоже никогда не принадлежал кстаршинам, — продолжал Эрон. — Он сообщил мне об этом незадолго дотого, как… оставил орден. А еще он сказал, что никогда не говорил ни с кем изстаршин. Зато он собрал множество тайных свидетельств от членов ордена,достигших весьма преклонных лет. Все они не являлись старшинами. Никто незнает, кто такие старшины. Никто никогда их не видел.

Юрий не ответил. Всю свою жизнь, начиная с двенадцатилетнеговозраста, он пребывал во власти непоколебимого убеждения, что старшины — этосамые мудрые и достойные из его собратьев — так сказать, первые среди равных.

— Вот так-то, — произнес Эрон. — И теперь яне представляю, кто они в действительности, эти пресловутые старшины, и каковымотивы, движущие их поступками. Полагаю, именно они убили того доктора вСан-Франциско. И доктора Сэмюеля Ларкина убрали тоже они. Вне всяких сомнений,простых членов, таких как я, они держат в неведении и беззастенчиво используют.Всю свою жизнь мы собираем информацию для неких оккультных целей, о которыхлюди моего поколения не имеют даже отдаленного представления. И этоединственное, в чем я сейчас уверен.

Юрий вновь промолчал. Но слова Эрона выражали егособственные смутные подозрения, тревожные предчувствия, зародившиеся вскорепосле того, как он вернулся в Обитель из Доннелейта.

— Если я попытаюсь получить доступ к главныминформационным файлам, из этого, скорее всего, ничего не выйдет, — заметилон, рассуждая вслух.

— Как знать, — возразил Эрон. — Никто вордене не знаком с компьютерами лучше, чем вы, Юрий. Вам ведь известен коддоступа каждого из членов.

— Не всех. Но довольно значительного их числа, —уточнил Юрий. — Мне необходимо прямо сейчас сделать несколько телефонныхзвонков. Нужно использовать все возможные способы, чтобы получитьдополнительную информацию. Думаю, для этого мне потребуется не менее двух дней.Попробую определить поисковые слова. Возможно, мне удастся кое-что выяснить.

— Наверняка так называемые старшины предполагали, чтовы захотите ознакомиться с информационными файлами. И приняли мерыпредосторожности. Но все же вам стоит попытаться. Из меня, к сожалению, в этомделе плохой помощник. Старые мои мозги не приспособлены для общения скомпьютерами. Да и пальцы тоже. Но в доме на Амелия-стрит есть компьютерныймодем с телефоном. Он принадлежит Моне Мэйфейр. Она сказала, что с радостьюпредоставит его в ваше полное распоряжение. Говорит, вы сами во всем разберетесь.Кстати, Мона просила передать вам, что компьютер работает в DOS. Вам это очем-нибудь говорит?

— Еще бы, — усмехнулся Юрий. — В ваших устахэто сочетание букв звучит как имя какого-нибудь божества друидов. На самом делеэто всего лишь обозначение операционной системы компьютера, совместимой с IBM.

— Еще Мона сказала, что оставила вам инструкцииотносительно содержания жесткого диска. Но вы можете войти в директорию иувидеть все своими глазами. Что касается ее собственных файлов, то доступ к нимзакрыт.

— Это вполне понятно, — пожал плечами Юрий. —Обещаю, что не буду пытаться взламывать файлы Моны.

— Но во все другие файлы вы можете входитьбеспрепятственно. Так просила передать Мона.

— Превосходно.

— В фирме «Мэйфейр и Мэйфейр» несколько десятковкомпьютеров, — сказал Эрон. — Но я думаю, что у Моны самый лучший. Иуж наверняка самый современный.

Юрий кивнул.

— Думаю, мне стоит приступить к работенемедленно. — Он отхлебнул последний глоток ароматного крепкого кофе. ОМоне он вспоминал с какой-то необычной теплотой. — А потом мы с вамипоговорим.

— Непременно.

Вот только разговор наверняка будет не из приятных,промелькнуло в голове у Юрия. Слишком много на них свалилось тревожныхизвестий. Юрий ощущал, как над ним нависла мрачная туча, — туча, готоваяпоглотить его полностью. Нечто подобное он испытывал лишь в детстве, когдаумерла его мать и он оказался у цыган. Для них он был чужим. В этом мире емувсе чужие. За исключением Эрона и нескольких милых людей из этого семейства. Впервую очередь Моны, к которой он, похоже, успел привязаться слишком сильно.