Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

они еще там, я их увижу. Там есть источник; значит, могут быть жерлянки и лягушки. Их крик не привлечет внимания. А вы оставайтесь здесь до тех пор, пока не услышите мой сигнал. Если раздастся крик жерлянки, сидите на крыше, пока не погаснет костер. Если заквакает лягушка, спускайтесь и оставайтесь внизу, пока я не подойду. Звук кваканья будет низким и прозвучит всего один раз.

— Это очень опасно для тебя, сиди!

— Ба! Если, конечно, этот старый Мубарек, что лежит там внизу, не замышляет что-то скверное и ради этого притворяется… Тюремщик, кстати, тоже должен где-то здесь прятаться. Все-таки смотрите в оба. Я иду.

Ружье свалилось вниз раньше, когда люк был открыт. Я закинул карабин на плечо, сбросил веревку и быстро спустился вдоль боковой стены дома. Там лежал труп, и рядом с ним, словно мертвое, покоилось тело Мубарека.

Веревки хватало с избытком. Я отрезал порядочный конец от нее и связал старого мошенника. Его рука истекала кровью; я заметил, что локоть был размозжен. Возможно, при падении он ударился еще головой и потерял сознание.

Теперь я пополз вперед, все время прижимаясь к скалам; папоротники и мелкий кустарник хорошо маскировали меня. Конечно, я постоянно посматривал туда, где горел костер. Мне было видно все, что находилось между мной и огнем.

Я чувствовал себя совершенно уверенно. Что могли знать эти люди о том, как индейцы подкрадываются к врагу! Они полагали, что мы еще лежим на крыше дома. Если они все еще оставались здесь, то неотрывно смотрели туда, не опасаясь никакого нападения с тыла. Даже если бы они увидели меня, мне нечего было бояться. Я взял бы над ними верх, ведь со мной был карабин, столько раз меня выручавший. Я мог бы, усевшись на земле, спокойно перестрелять их.

Я удалился уже шагов на пятьдесят, когда почувствовал конский запах. Я юркнул вперед и услышал голоса. Вскоре я увидел людей и лошадей. Животные были привязаны к деревьям, а люди стояли рядом и разговаривали вполголоса.

Лошади вели себя неспокойно. Они отбивались от ночных насекомых, постукивая копытами и ударяя себя хвостами. Шум стоял такой, что даже неопытный человек легко мог подкрасться к говорившим.

Наконец, я достиг их. Я прополз мимо двух лошадей и скрылся в зарослях камыша. Люди стояли от меня всего в трех шагах.

— Мубарек отправился на тот свет, — произнес как раз в эту минуту Манах эль-Барша. — Ну и осел же старец, раз решил туда взобраться.

— Я что, тоже осел? — переспросил аладжи.

— Ты был осторожнее; в тебя не попали.

— Он и меня бы застрелил, если бы я не убежал.

— Кто это все-таки был?

— Кто? Ты еще спрашиваешь! Конечно, тот, кого зовут эфенди.

— Так он со своей больной ногой сумел выбраться?

— А как же. Лучше бы он шею себе сломал вместо ноги! Я бы возблагодарил Аллаха за это. Ну, так мы увидели, что и его можно хоть как-то ранить.

— Ба! Я-то вообще не верил в то, что его пуля не берет. Все это враки.

— Враки? Послушай, я сейчас многому верю, не то что прежде. Мубарек держал его на мушке и я тоже, когда он высунул голову из люка. Клянусь тысячей самых суровых клятв, я попал в него. Я просунул дуло ружья между бревен; оно находилось на расстоянии всего двух вытянутых рук от его головы; мы отчетливо ее видели. Мы оба попали. Я увидел, что голова дернулась, ведь пуля врезалась в нее со страшной силой, но в то же мгновение я услышал, как пули ударились о скалы. Они отскочили от головы и точнехонько угодили бы в нас, если бы мы не прятались за бревенчатым выступом. Ну а в следующую секунду этот парень уже вскинул ружье и застрелил Мубарека. Очевидно, он попал ему в голову, ведь старик, испустив свой последний крик, замертво рухнул вниз. Со мной бы случилось то же самое, если бы я не успел спастись бегством.

— Чудеса, в высшей степени чудеса!

— Да. Вы знаете, что я не страшусь самого шайтана; но этого парня побаиваюсь. Его можно прикончить лишь ножом или топором, и сегодня же он получит по заслугам.

— Ты точно знаешь, что ты заряжал ружье? — спросил Манах эль-Барша.

— Совершенно точно. Я дважды пометил пулю. Вы только подумайте, я стрелял в голову с расстояния в четыре фута!

— Гм! Если бы я мог хоть раз в него выстрелить! Охотно бы попробовал.

— Не рискуй! Ты погибнешь, ведь пуля отлетит в тебя самого. Если бы вы последовали моему совету и напали на этих бестий, когда они несли его в дом! Там бы мы наверняка с ними справились.

— Нам запретил Мубарек.

— Глупо было с его стороны!

— Да, но кто мог предположить, что так выйдет! Идея была великолепная: запереть этих собак и заставить их скулить от голода. Но дьявол взял их под свою особую защиту. Надеюсь, теперь он все же предоставит их нам.

— Все-таки удивительно, как они сумели застрелить мясника прямо через крышку люка! А другому раздробили ноги! Жалкой смертью умер этот бедняга.

— Мне его не жаль, — молвил Баруд эль-Амасат. — Он нам только мешался. С ним нельзя было откровенно поговорить. Вот поэтому я и стукнул его прикладом, когда вы занесли его в дом.

Ужасно! Тюремщик был убит теми, кого он освободил! Так он был наказан за свое деяние. Да, этим четырем негодяям было место только в аду.

— Итак, решайтесь, пока еще не упустили время! — сказал Сандар. — Будем нападать на них возле дома?

— Нет, — ответил Манах эль-Барша. — Там слишком светло. Они увидят нас, и тогда мы погибли, потому что они могут стрелять по нам, а наши пули не причинят им вреда. Нам надо напасть на них в темноте, когда они не ожидают этого. Четыре удара топором или ножом, и с ними все кончено.

— Я согласен, но где это произойдет?

— Конечно, в лесу.

— Нет, там мы не будем уверены в исходе схватки. Лучше напасть на опушке, среди кустов. Хотя и там темно, но все же при свете звезд мы увидим, куда наносить удары. Отсюда эти люди пойдут тем же путем, каким шли сюда; они ведь не знают другой дороги. Так что, тут мы не промахнемся. Лучше всего поджидать их на выходе из кустарника — там, где начинается открытое поле.

— Хорошо! — согласился Бибар, по его голосу чувствовалось, что у него повреждены нос и рот. — Нас четверо, и их четверо. Значит, каждый берет на