Книги Якова - Ольга Токарчук

Раздаются аплодисменты, и губы гостей смакуют превосходное моравское вино. Потом играет музыка, наверняка будут танцы. Любопытные взгляды устремляются на Эву Франк, и вскоре рядом с ней появляется граф Ганс Генрих фон Эккер унд Экхофен. Улыбающаяся Эва подает ему руку, как учила ее тетя, но тут же ищет глазами отца. Вот он. Сидит в тени, окруженный женщинами, и издалека смотрит прямо на нее. Эва чувствует прикосновение его взгляда. Яков позволяет потанцевать с этим грациозным молодым аристократом, похожим на кузнечика, – имя Эва даже не запоминает. Но потом, когда к ней подходит некий Хиршфельд, сказочно богатый пражский купец, отец едва заметно качает головой. Мгновение поколебавшись, девушка отказывает, сославшись на головную боль.

За вечер она выслушивает море комплиментов, и когда наконец, не сняв платья, бросается на кровать, чувствует, как кружится голова, а из желудка от слишком большого количества тайком выпитого вместе с Эстер моравского вина поднимается тошнота.

Об императоре и о людях отовсюду и ниоткуда

Просвещенный император, соправитель своей матери, – красивый мужчина тридцати с лишним лет, дважды вдовец. Говорят, он зарекся жениться в третий раз, что повергло многих барышень из лучших домов в меланхолию. Замкнут и – так говорят те, кто знает его ближе, – застенчив. Император – и застенчив! Придает себе смелости, слегка приподнимая бровь, тогда ему, видимо, кажется, будто он смотрит на всех свысока. Любовницы утверждают, что в постели император рассеян и быстро кончает. Он много читает. Переписывается с Фридрихом Прусским, которым в глубине души восхищается. Подражает ему в том, что иногда инкогнито выходит в город, переодетый обычным солдатом, и таким образом собственными глазами видит, как живут его подданные. Разумеется, его незаметно сопровождает точно так же переодетая стража.

Похоже, император склонен к меланхолии, поскольку интересуется человеческим телом и его тайнами, всеми этими костями, останками, черепами, занимают его также чучела животных и редкие чудовища. Он устроил великолепную вундеркамеру, в которую водит своих гостей; его забавляет их детское удивление, их отвращение, смешанное с завороженностью. В такие моменты он пристально наблюдает за гостями – да, с них слетает эта любезная улыбка, эта заискивающая гримаса, какая появляется на лице любого, кто общается с императором. Тогда он видит, кем они являются на самом деле.

Ему бы хотелось в ближайшем будущем превратить эту вундеркамеру в упорядоченную, систематизированную коллекцию, разделенную на классы и категории, – тогда собрание курьезов станет музеем. Это будет эпохальная метаморфоза: вундеркамера – мир старый, хаотичный, полный аномалий и недоступный разуму; музей же – мир новый, освещенный светом разума, логичный, классифицированный и упорядоченный. Этот музей, когда он будет создан, окажется первым шагом на пути к дальнейшим реформам, то есть исправлению государства. Например, император мечтает реформировать разросшуюся и бюрократизированную администрацию, поглощающую из казны огромные суммы, а прежде всего – отменить крепостное право. Эти идеи не нравятся его матери, императрице Марии Терезии. Она считает их новомодными причудами. В этих вопросах мнения матери и сына кардинально расходятся.

А вот проблема евреев занимает обоих. Задача, которую поставил перед собой молодой император, заключается в том, чтобы ради их собственного блага освободить евреев от средневековых суеверий, поскольку сейчас несомненные природные таланты этого народа тратятся на каббалу, всякого рода подозрительные спекуляции и непродуктивные дискуссии. Имей они возможность наравне со всеми получать хорошее образование, принесли бы империи куда больше пользы. Матери императора хотелось бы перетащить их в единственно законную веру – она слыхала, что многие были бы не против. Поэтому имя Юзефа Якова Франка, появляющееся в списке тех, кто просит аудиенции у императора по случаю его именин, очень радует Иосифа II и его мать и одновременно вызывает огромное любопытство, поскольку о Франке и его дочери говорят буквально все.

Якова рекомендуют собратья по ложе, поэтому император приглашает эту странную пару, отца и дочь, охотно и с интересом, на то время, которое отведено для художников, и как раз в эту самую вундеркамеру. Сейчас он ведет их между витринами, в которых собрал кости древних животных и людей-гигантов, какие, говорят, жили когда-то на земле. С Франком Иосиф II беседует через переводчика, с его дочерью говорит по-французски; это создает определенный дискомфорт. Поэтому он сперва сосредотачивается на отце. Однако краем глаза поглядывает на эту интересную женщину и видит, что она застенчива и не очень уверена в себе. Слухи о ее красоте кажутся ему преувеличенными. Мила, но не ослепительная красавица. Он знает много гораздо более красивых женщин. Как правило, по отношению к ним император подозрителен и недоверчив, в них присутствует какое-то коварство, и они всегда корыстны. Но Эва кажется простой и испуганной, она не соблазняет и не притворяется. Небольшого роста, в будущем, как все восточные женщины, пополнеет, сейчас – в самом цвету. У нее бледная, словно бы чуть отдающая зеленью кожа, лицо, на котором не бывает румянца, огромные глаза и великолепные волосы, уложенные в высокую прическу; на лоб и шею падают красивые кокетливые локоны. Маленькие руки и ноги кажутся почти детскими. В ней нет статности отца, высокого, хорошо сложенного, некрасивого и уверенного в себе. Император с удовольствием обнаруживает, что Эва, несмотря на робость, умеет быть остроумной. Он устраивает небольшое испытание – ведет их к полке с огромными банками, в которых в мутной жидкости плавают человеческие эмбрионы; большей частью – уродцы. У одних двойные головы, у других несколько туловищ, у третьих один большой глаз, как у циклопа. Отец и дочь смотрят без отвращения, с интересом. И таким образом зарабатывают очко. Затем переходят к продолговатой витрине в человеческий рост, где покоится «Сибилла», как мысленно называет ее император, – восковая модель женщины с лицом, выражающим экстаз, вскрытым животом, где можно увидеть расположение кишечника, желудка, матки и мочевого пузыря. Обычно женщины возле этого экспоната падают в обморок или, во всяком случае, им делается дурно. Императору любопытна реакция этой Эвы Франк. Она склоняется к витрине и, зарумянившись, рассматривает изнанку живота. Потом поднимает голову и вопросительно смотрит на Иосифа:

– Кто же послужил моделью?

Император весело смеется, а затем терпеливо объясняет, как была изготовлена эта чрезвычайно точная восковая фигура.

Когда они возвращаются из вундеркамеры, Яков через переводчика подробно рассказывает о своих варшавских знакомствах, время от времени вставляя какое-нибудь имя, которое могло бы что-то сказать императору, но, к сожалению, не говорит. Он дважды упоминает Коссаковскую. Яков знает, что секретарь Его Императорского Величества запомнит все эти непроизносимые фамилии и потом все