Габриэль Гарсиа Маркес. Биография - Джеральд Мартин

И вот наступил великий день — 26 марта 2007 г. Несколько тысяч человек заполнили картахенский конференц-центр, возведенный на том самом месте, где Гарсиа Маркес ужинал поздно ночью по окончании трудового дня в газете El Universal в 1948–1949 гг.[1305] Пришли многие его друзья, почти все родственники, хотя сыновей не было. Прибыли экс-президенты Пастрана, Гавириа и — как ни странно — Сампер, а также экс-президент Бетанкур, который поднимется на трибуну, как и другие выступающие, в числе которых будет и действующий президент Альваро Урибе Велес. На улице стояла удушающая жара, но почти все мужчины были в темных костюмах, как это принято в Боготе. Карлос Фуэнтес, великодушный как всегда, готовился произнести специальную хвалебную речь в честь своего друга. Собирался выступить и Томас Элой Мартинес, лечившийся от опухоли головного мозга. А также директор Королевской академии Виктор де ла Конча и директор Института Сервантеса Антонио Муньос Молина. А также президент Колумбии и король Испании. А также Гарсиа Маркес.

При появлении Гарсиа Маркеса и Мерседес весь зал встал и аплодировал им несколько минут. Вид у писателя был счастливый, непринужденный. На трибуне две группы заняли свои места: на одной стороне — Гарсиа Маркес со своей свитой (Мерседес, Карлос Фуэнтес, министр культуры Колумбии Эльвира Куэрдо де Харамильо), на другой — члены академии. Замершая в ожидании публика не верила своему счастью. На огромном телевизионном экране за спинами главных действующих лиц, сидевших на трибуне, транслировалось прибытие короля и королевы Испании дона Хуана Карлоса и доньи Софии — как они поднимаются по лестнице, идут по коридорам просторного здания конференц-центра, входят в зал, где возвещают об их появлении.

Выступающих было много, среди них — король Испании. Большинство речей были гораздо интереснее, чем обычно произносятся на таких мероприятиях. Замечательно выступил Гарсиа де ла Конча, который должен был вручить Гарсиа Маркесу первый экземпляр романа «Сто лет одиночества», изданный Королевской академией[1306]. Заручившись соизволением короля Хуана Карлоса, он рассказал забавную историю. Оказывается, когда у академиков возникла идея воздать должное Гарсиа Маркесу на этом конгрессе, Гарсиа де ла Конча спросил на это разрешения у самого писателя. Тот ответил, что не возражает, но очень хочет, чтобы приехал король. Потом Гарсиа Маркес при встрече с Хуаном Карлосом сам озвучил ему свое пожелание: «Король, ты должен приехать в Картахену» («ты» на испанский переводится фамильярным «tú»). Эта история с двойным и даже тройным подтекстом вызвала громовой хохот в зале, правда, кто над чем смеялся, зависело от того, как каждый из слушателей истолковал услышанное, и от того, кем он был — испанцем или латиноамериканцем, монархистом или республиканцем, социалистом или консерватором. Затем зал разразился долгими аплодисментами. Что этот латиноамериканец себе позволяет, неужели он не знает своего места? Хуже того, неужто он не знает, как до́лжно говорить с королем? Или — это уже вообще ни в какие рамки не лезет — он считает, что настолько превосходит во всем короля, что вправе говорить с ним свысока? Те, кто находился ближе к трибуне, заметили, что Гарсиа Маркес, обмениваясь рукопожатием с монархом, приветствовал его в традициях латиноамериканского студенческого братства — сцепив свой большой палец с большим пальцем короля, — что свидетельствовало скорее о встрече равных. В начале XIX в. Бурбоны утратили Латинскую Америку, теперь Хуан Карлос пытался вернуть утраченное дипломатическими и экономическими методами.

Для тех, кто хорошо знал Гарсиа Маркеса, самым драматичным моментом было начало его выступления. Первые предложения он произнес неуверенно, запинаясь, но постепенно его голос окреп. Это была даже и не речь, а сентиментальные воспоминания о том времени в Мексике, когда они с Мерседес жили в крайней нужде, надеясь, что однажды он сорвет куш и опубликует бестселлер. Он рассказывал сказку, ставшую былью: «Мне до сих пор не верится, что все это случилось со мной».

И зал чувствовал, что в своей речи он также выражал благодарность и признательность своей спутнице жизни, которая помогла ему пережить те тяжелые времена и вообще последние полвека всегда была с ним рядом и в горе, и в радости. Мерседес с тревогой, озабоченно смотрела на мужа и молилась, чтобы этот человек, в своей жизни преодолевший множество испытаний, справился и с этим. И он справился. Свое выступление Гарсиа Маркес закончил рассказом о том, как в 1966 г. они вдвоем отправляли рукопись «Ста лет одиночества» из Мехико в Буэнос-Айрес частями, ибо были слишком бедны, чтобы отослать весь роман целиком[1307]. Ему аплодировали несколько минут.

Чуть раньше, в самый разгар церемонии, аудиторию взбудоражило еще одно объявление: «Дамы и господа, прибыл экс-президент Соединенных Штатов Америки, сеньор Уильям Клинтон». Толпа встала, приветствуя самого знаменитого человека на земле, направившегося к трибуне. Король Испании, пять президентов Колумбии и теперь вот самый популярный президент самой могущественной страны в мире. Некоторые обозреватели отметили, что из больших знаменитостей не хватало только Фиделя Кастро (он болел) и папы римского. В очередной раз было продемонстрировано, что власть столь же непреодолимо тяготеет к Гарсиа Маркесу, как он сам одержим — зачарован — властью. Литература и политика — два самых эффективных способа достижения бессмертия в том переменчивом мире, что цивилизация Запада создала на планете. Правда, мало кто станет утверждать, что слава политика более долговечна, чем слава писателя, создающего литературные шедевры.

Мне удалось с ним лишь коротко переговорить перед тем, как я покинул Картахену. Это событие знаменовало завершение многого.

— Замечательное торжество, Габо, — сказал я.

— Да уж, — согласился он.

— Знаешь, вокруг меня многие плакали.

— Я тоже плакал, — признался он, — только про себя.

— Памятное событие. Я уж точно никогда этого не забуду.

— Хорошо, что ты был там. Хоть скажешь людям, что мы ничего не придумали.