Гармония преображения - ПАВЕЛ Григорьевич Деркульский

что их на каждом из шагов и постоянно выдаёт элементарное из сущих мелочей, таким напрячься и задуматься им просто недосуг. Но как же быть со всем этим происходящим, как и с последующими, любыми переменами? Раздача милостыни? Проблем тут никаких, всё это только нравится. Только кому? И с каких средств? Если отслеживать по сказанному, то милостыня, отданная нищим, скорей приводит к пожеланию здоровья. Между тем, толчок в сторону раздачи некой милостыни как способа влиять на всю рисующуюся вокруг картину, судя по всем признакам, образовался не с пустого. И эта, уж не пойми, кто она там, про свою тысячу желанную не с пустого повторялась, и, стоило лишь только написать — мол, раздавать-то не с чего! Как тут же деньги, пусть и мелкие, и не пойми откуда, но на нищету возникли. Пусть счёт не самый и удобный, ничего, тут точно пахнет откровеннейшим намеком, что от такого ждут и именно раздачи, при этом есть серьёзный шанс, что, как только неким побирушкам дашь, людям обычным такое обернётся именно во благо, при этом если в храме что оставлять, то так на общее благое положение сказаться может. Теоретически, сестре что обещал? Что приходящие от неё деньги раздавать не буду. Но покупать-то на них что-либо в магазине и некие счета оплачивать, наверное, вполне могу. Так что, пожалуй, надо будет, и не затягивая, хотя бы сотню с пенсионных взять, на мелочь разменять, и начинать на практике по ходу дела проверять, к чему такие вот раздачи именно теперь, когда вокруг такие изменения фиксирую, надеюсь, радуя, приводят. Денег таких, доступных, больно маловато, но ничего, ведь для начала и того в принципе довольно, на результат сначала поглядим, а о дальнейших действиях решение уже по результатам примем. Тут бы разумные масштабы определить-нащупать, то есть, сколько и кому, и как, после чего проникнуться толковым пониманием, к чему такое приведёт. Уж больно всё не очень-то толково предсказуемо на первый взгляд.

Ещё одно прозрение в определяющем. Так что, они так неприятно выглядят лишь потому, что сам, взглянув на всё такое, испытываю чувства не лучшие и дискомфорт? Такое заставляет вспомнить, что наш Бог Творец по сути своей концентрация самых приятных и радующих чувств. А сам, так получается, если по зрелищу судить, взял от себя нечто не лучшее, после чего, используя такое, навязал ТАКОЕ, что самому на результат смотреть желанья нет?

Первое, что можно записать после ночного откровения. И так, мы, как конгломерат расчетных и чувственных схем крайне сложны для понимания? В этом и суть всех тех странностей, что вокруг нас творятся, и всех тех забот, что наше существование вызывает? Что ж, впечатляюще. Вместе с тем, трудно не согласиться после продемонстрированного, для оценивающих схем, исходящих исключительно из расчетных критериев, то есть схем, полностью лишенных возможности чувственно оценить происходящее с нами, людьми, и вокруг нас, людей, такие потуги понимания творящегося в нашем человеческом обществе выглядят как занятие безнадёжное. Пытаться понять, почему мы, люди, в тех или иных ситуациях поступаем именно так, или же наоборот, как-то вне сомнения иначе, и это когда сам и всё озаботился выстроить, опираясь только лишь на расчёт? Когда в основу схемы оценки возводятся исключительно польза и выгода, на худой конец логика, но строго с точки зрения материального преимущества, пытаться понять поведение тех, кто при принятии решений больше всего отдаёт должное чувствам как главному решающему фактору можно и не пытаться. Просто не получится, как бы ты сверх хорошо всё не рассчитывал. Чувственные схемы плохо укладываются в подобного рода расчетные гребёнки и планирования, разве что когда основу для задачи направления-действия используют из разряда примитивно-простых, то есть, как раз тех самых звериных-желанных. Чувственно оценивающим схемам с нами, оцениваемыми исключительно со стороны преимущества чувств, тоже крайне непросто. Когда материальное выглядит как нечто стороннее, понять, в чем причина не лучших поступков существ, материально-чувственно оценивающих происходящее, достаточно сложно. От нас, людей, при подобного рода оценке тянет миром животных. Между тем, надо понимать, что лишённая чувств, технократическая расчётная схема лишена и возможности прогрессируя развиваться. Тут возможно самое совершенное в плане дееспособности, но нет чувственных позывов и начинаешь вертеться в замкнутом кругу, повода для обновления и прогресса тут не найти. Для изменений и новшеств нужно, чтобы тебя тянуло куда-то, тянуло к чему-то, да ещё с постоянством присутствовало стремление, с настырностью зовущее, как придумать это самое что-нибудь новое, так и обязательно посмотреть-проверить, как оно, это, наконец возникшее из небытия, то самое новое теперь себя начнёт проявлять, и что, как следствие такого обновления, на радость или на горе ознаменуется в виде исследования полученного, как следствие, результата. Без наличия чувственной основы попросту не найти стимул для прогресса и как-либо в лучшую сторону меняющего действия. Если ты по определению лишён чувств, как же тут обнаружить хоть какую-то основу для понимания, почему всё вокруг именно так, а не иначе, да и для обоснования причинности свершаемого побуждающих стимулов не найдётся. Зато когда задействована такого рода всё считающая вплоть до самых незначительных деталей схема, нетрудно будет там и тут столкнуться с ситуацией, когда от организующего сверх начала такой вот схемы могут исходить претензии к тому, о чём такой схематике и надлежит со всем старанием заботиться, с настырным указанием, что правильного в неких тех-других делах-заботах тех, о ком заботятся, а что в делах неправильного и, с точки зренья всё здесь считающих, недопустимого. Любопытно, но сама такая ситуация, когда такой вот сверх организатор по определенью для устремленья хоть к какому-то очередному действию нуждается в наличии подсказчика, хоть как-либо, хоть боком, но знакомого с позывами с первоосновой в виде неких чувств, уже сама собой, но понуждает выказать какое-то предположенье в некой затребованности после смерти в тех, кому, после замаранности грязными делами, по смерти в сохраненье облика по направленью чувственному будет отказано. Таких обычно называют проклятыми, но какими бы проклятьями они себя, прожив такую жизнь не замарали, область чувственных порывов им после жизни, прожитой среди людей, сомнений нет, будет знакома. Как всё такое может организовываться, сказать по меньшей мере сложно. Для религий, всех религий, обычный и при этом самый сверх распространённый из рассказов-поучений предполагает обязательное наказанье недостойных. Кстати, то, что тогда показывали, тоже полагало в основе пребыванья в пламени мученье, жар и языки огня, боль и очень много искажённых болью лиц. Как вот такое можно организовать, если источника-организатора возникновенья боли, самого тела, больше нет,