Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков
Шрифт:
Интервал:
Конечно же, Черчилль был ярым антикоммунистом, одним из инициаторов и организаторов интервенции стран Антанты в Советскую Россию. Вот отсюда неприкрытое злорадство его комментария в «Ивнинг стандарт». И все же следует признать: он обладал гигантским политическим опытом (член парламента с 1900 по 1929 год, на министерских постах с 1908 по 1929 год), а обратившись к публицистике, стал и опытнейшим аналитиком. Эти-то его способности и позволили ему разглядеть суть московского процесса. С которым он, правда, знакомился по чужим репортажам. Суд над Зиновьевым и другими, по мнению Черчилля, сыграл значительную роль для «самосохранения» СССР, готовившегося к отражению удара «острого германского меча».
И все же бывший британский министр упустил — слишком уж он был далек от знания положения в ВКП(б) — не менее существенную деталь. Посчитал, что на скамье подсудимых оказалась вся, кроме Троцкого, «старая большевистская гвардия». Черчилль, как и очень, очень многие, не догадывался, что суд над Зиновьевым и Каменевым открыл чреду столь же громких московских процессов, о чем можно было довольно легко догадаться по тому, что говорили подсудимые.
Еще до окончания процесса, на вечернем заседании 21 августа, Вышинский поспешил сделать многозначительное, весьма неожиданное заявление.
«На предыдущих заседаниях, — обратился он к суду, — некоторые обвиняемые — Каменев, Зиновьев, Розенгольц — в своих показаниях указывали на Томского, Бухарина, Рыкова, Угланова, Радека, Пятакова, Серебрякова и Сокольникова как на лиц, причастных в той или иной степени к их преступной контрреволюционной деятельности, за которую обвиняемые по настоящему делу и привлечены сейчас к ответственности.
Я считаю необходимым доложить суду, что мною вчера сделано распоряжение о начале расследования этих заявлений обвиняемых в отношении Томского, Рыкова, Бухарина, Угланова, Радека и Пятакова, и в зависимости от результата этого расследования будет прокуратурой дан ход этому делу. Что касается Серебрякова и Сокольникова, то уже сейчас имеющиеся в распоряжении следственных органов данные свидетельствуют о том, что эти лица изобличаются в контрреволюционных преступлениях, в связи с чем Сокольников и Серебряков привлекаются к уголовной ответственности»764.
Так заблаговременно, вполне открыто Вышинский сообщил о, как оказалось вскоре, двух следующих процессах, выросших из идущего. О процессе тех, кого на скамье подсудимых объединили в некоем «Параллельном антисоветском троцкистском центре», проходившем в январе 1937 года. Обвиняемыми на котором стали видные участники революции и гражданской войны, перед арестом занимавшие значительные посты в народном хозяйстве СССР: Г. Л. Пятаков — заместитель наркома тяжелой промышленности, Г. Я. Сокольников — заместитель наркома лесной промышленности, К. Б. Радек — заведующий отделом международной информации ЦК, Л. П. Серебряков — заместитель начальника Управления шоссейных дорог и автотранспорта, Я. А. Лившиц — заместитель наркома путей сообщения, Я. Н. Дробнис — заместитель начальника Химического комбината в Кемерово (Кузбасс), М. С. Богуславский — начальник Сибмашстроя в Новосибирске, С. А. Ратайчак — начальник Главхимпрома, наркомтяжпрома, еще девять человек.
Обозначил в своей обвинительной речи Вышинский и процесс по делу «Антисоветского правотроцкистского блока», проведенный в марте 1938 года. На этот раз на скамье подсудимых оказались бывшие члены ПБ А. И. Рыков — в 1924-30 годах глава правительства СССР, а затем нарком связи, Н. И. Бухарин — редактор газеты «Правда», журнала «Большевик», фактический глава ИККИ после снятия Зиновьева, а с 1929 года — редактор газеты «Известия». Кроме них, подсудимыми стали Г. Г. Ягода — нарком внутренних дел, А. П. Розенгольц — нарком внешней торговли, Г. Ф. Гринько — нарком финансов, М. А. Чернов — нарком земледелия, В. И. Иванов — нарком лесной промышленности, Н. Н. Крестинский — заместитель наркома иностранных дел, Х. Г. Раковский — председатель СНК Украины в 1919–1923 годах, а в дальнейшем на дипломатических постах, а также первые секретари ЦК Белоруссии — В. Ф. Шеренгович, Узбекистана — А. Икрамов.
Наконец, также из дела объединенного троцкистско-зиновьевского центра (по показаниям Розенгольца, Мрачковского и Дрейцера) возник еще один процесс, третий по хронологии. Проведенный в обстановке секретности — без малейшего упоминания в печати. В июне 1937 года, названный впоследствии делом «Антисоветской троцкистской военной организации в Красной армии» лишь потому, что наиболее известными подсудимыми оказались М. Н. Тухачевский — заместитель наркома обороны, И. П. Уборевич — командующий Белорусским военным округом, И. Э. Якир — командующий Киевским военным округом, А. И. Корк — бывший командующий Московским военным округом, Б. М. Фельдман — его заместитель, В. М. Примаков — заместитель командующего Ленинградским военным округом.
Однако вместе с ними обвиняемыми оказались и лица, весьма далекие от армейской службы: Я. Э. Рудзутак — заместитель председателя СНК СССР, А. С. Енукидзе — секретарь президиума ЦИК СССР, Я. С. Агранов — заместитель наркома внутренних дел, Л. М. Карахан — бывший заместитель наркома иностранных дел, Р. А. Петерсон — бывший комендант московского Кремля, Н. Г. Егоров — начальник Школы имени ВЦИК, расквартированной в Кремле. Именно им и было вменено обвинение в организации и подготовке заговора с целью устранения Сталина, Ворошилова, Молотова, Кагановича и Орджоникидзе. Проходившие же по процессу семеро военачальников должны были только обеспечить государственный переворот вверенными им войсками.
Вот таким, четырехчастным, и оказалось в действительности дело Зиновьева. Ставшее за полтора года той самой «большой чисткой», которая убрала с вершины власти всех противников сталинских политических реформ и прежде всего — новой конституции.
Черчилль все же допустил по незнанию серьезную ошибку. Он писал: «Россия решительно отвернулась от коммунизма». На самом же деле Советский Союз отвернулся не от коммунизма, а от мировой революции. Надежды на нее, на ее помощь в строительстве социализма. И такой крутой поворот Сталин начал с дела Зиновьева как символа победы пролетариата в Европе.
Эпилог
Доклад «О культе личности и его последствия», прочитанный Н. С. Хрущевым сразу же по завершении работы 20-го съезда КПСС, положил начало реабилитации репрессированных в 30-40-е и начале 50-х годов. Созданная для того Комиссия президиума ЦК, быстро, без особых усилий, опираясь на материалы, полученные от прокуратуры СССР, КГБ и Комиссии партийного контроля (заменила ЦКК), прежде всего реабилитировала членов и кандидатов в члены ЦК, первых секретарей ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов. Споткнулась только на вопросе о тех, кто в 20-30-е годы возглавлял партию и страну.
13 апреля 1956 года была
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!