Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея - Кай Берд

Сью Нахманоф, Брюсу и Донне Нельсон, Арнольду и Эллен Оффнер, Гэри и Джуди Островер, Дональду Пизу, Дейлу Пескае, Константину Плешакову, Филу Почоде, Итану Поллоку, покойному Леонарду Ризеру, Делу и Джоанне Ритчхардт, Джону Розенбергу, Майклу и Лесли Розенталь, Ричарду и Джоан Раддерс, Ларсу Райдену, Павлу Саркисову, Эллен Шрекер, Шаран Шварцберг, Эдварду Сигелу, Кен и Джуди Сеслоу, Солу и Сью Сингер, Робу Соколоу, Кристоферу Стоуну, Кашингу и Джин Страут, Наташе Тарасовой, Стивену и Франсин Трахтенберг, Евгению Велихову, Чарли и Джоан Вайнер, Дороти Уайт, Питеру Уинну и Сью Гронвальд, Герберту Йорку, Владиславу Зубку.

За долгие годы подготовки этой биографии многие друзья-ученые добровольно присылали нам документы об Оппенгеймере, обнаруженные ими в ходе своих собственных исследований. За эти акты великодушия и дружеской помощи мы хотим поблагодарить Герберта Бикса, Питера Кузника, Лоуренса Уиттнера и видного польского историка, посла Польши в США, Пшемыслава Грудзиньского. Мы также благодарим за множество жестов доброй воли, оказанных нам в ходе исследований Питером, Чарльзом и Эллой Оппенгеймер, а также Бреттом и Дороти Вандерфорд. Мы благодарны Барбаре Зонненберг за разрешение опубликовать некоторые из ее семейных фотографий Оппенгеймеров. Нынешние владельцы Игл-Хилл в Беркли доктор Дэвид и Кристин Майлз любезно устроили для нас экскурсию по дому с видом на залив Сан-Франциско.

Мы также сердечно благодарим всех, кто давал интервью, за время, терпение и личные истории, без которых мы никогда бы не написали эту книгу.

Ученые не могут питаться одними документами. Эта книга не увидела бы свет без финансовой поддержки многочисленных фондов. Мартин благодарен за помощь, предоставленную ему Фондом Артура Сингера и Альфреда П. Слоана, Фондом Джона Саймона Гуггенхайма, Фондом Рут Адамс, Джона Д. и Кэтрин Т. Макартур, Национальным фондом гуманитарных наук, Университетом Тафтса и Фондом ректора университета Джорджа Вашингтона Джеймса Мэдисона. Кай благодарит Международный научный центр имени Вудро Вильсона, Синди Келли из Фонда атомного наследия и Эллен Брэдбери-Рейд, исполнительного директора «Рекурсос» в Санта-Фе, штат Нью-Мексико.

Мы оба признаем заслугу Сюзан Голдмарк и Роналда Стила, которые независимо друг от друга в одно и то же время предложили отличное название для книги — «Американский Прометей».

Примечания

С. 22 «германское средневековье»

Третий брат Оппенгеймера тоже эмигрировал в Нью-Йорк, но после непродолжительного пребывания навсегда вернулся в Германию. Одна из сестер Оппенгеймера переехала в США, но потом вернулась в Германию, где умерла. Хедвиг Оппенгеймер-Штерн, младшая из трех сестер, эмигрировала в США в 1937 году и осела в Калифорнии. Дочь Эмиля Оппенгеймера была на несколько лет моложе Роберта. Документы американского бюро переписи населения от 1900 года говорят (вероятно, неточно), что Юлиус Оппенгеймер родился в августе 1870 года и эмигрировал из Германии в 1888 году. Юлиус указал свою профессию как коммивояжер.

С. 27 «Как во время урока музыки»

Оппенгеймер, возможно, действительно некоторое время болел полиомиелитом.

С. 33 «когда Роберт закончил Школу этической культуры»

В детстве Оппенгеймер перенес несколько заболеваний. В шестилетнем возрасте ему удалили миндалины и аденоиды, в 1916 году — аппендицит, в 1918 году он болел скарлатиной.

С. 41 «страстное влечение»

В 1961 году Кэтрин Чавес Пейдж (Кавано) была зарезана в постели молодым соседом — американцем мексиканского происхождения при попытке ограбления ее дома.

С. 65 «дальнейший психоанализ принесет больше вреда, чем пользы»

Эдсалл потом утверждал, что в июне 1926 года Оппенгеймер посвятил его в свой диагноз, сделанный психоаналитиком. Однако Эдсалл запомнил, что этот психиатр находился в Кембридже. Эдсалл не мог поверить, что врач мог сказать пациенту столь жестокие слова. Известные ученики Фрейда, такие как доктор Эрнест Джонс, в середине 1920-х годов безраздельно господствовали в лондонской психиатрии. Поэтому вполне возможно, что Оппенгеймера лечил именно Джонс. Юлиус Оппенгеймер всегда выбирал для сына самое лучшее. Доктор Джонс не только был известным фрейдистом, практикующим в Англии, он был одним из четырех психоаналитиков, имевших приемную на Харли-стрит. Кроме того, хотя он и был верным учеником Фрейда, а впоследствии стал биографом своего учителя, Джонс пользовался недоброй славой среди коллег из-за частых ошибочных диагнозов. Он легко мог поставить Оппенгеймеру ложный диагноз «раннего слабоумия».

С. 66 «начал вести себя с большими странностями»

Фергюссон утверждает, что парижский психиатр направил Роберта к высококлассной проститутке, хорошо изучившей юных мужчин и их сексуальные потребности. По словам Фергюссона, Роберту идея пришлась не по вкусу, но он все же нанес визит женщине. «Роберт не преодолел даже первый этап, — сказал Фергюссон. — Женщина была уже не молодой, опытной и умной. Тем не менее контакт не состоялся».

С. 70 «Все это случилось»

Элис Кимбалл Смит и Чарльз Вайнер высказали догадку, что «яблоко, вероятно, символизировало научную работу, в которой вдруг обнаружилась червоточина».

С. 70–71 «Прелюдией того, что со мной произошло на Корсике, стал психиатр»

Роберт объяснил Дэвису, почему не желает снимать с этого события покров тайны: «Почему я вам это говорю? Из-за слушания о моей благонадежности, которое правительство устроило в 1954 году. Его материалы распечатали мелким шрифтом на сотнях страниц. Люди говорили: это был большой год в моей жизни, и вся моя жизнь описана в этих материалах. Но это неправда. В них нет почти ничего, что было бы для меня важно. Видите? Вот вам прямое доказательство. Того, что для меня важно, нет в этих материалах». (Нуэль Фарр Дэвис, «Лоуренс и Оппенгеймер».)

С. 71 «Итак, что же случилось на Корсике?»

Некоторые историки, например С. С. Швебер и Абрахам Пайс, высказали догадку, что Оппенгеймер пытался преодолеть латентный гомосексуализм. Мы считаем ее беспочвенной. Пайс, лично знавший Оппенгеймера как друг и коллега, написал в мемуарах 1997 года, что в начале 1950-х годов он «был убежден — сильное латентное гомосексуальное влечение составляло важный элемент эмоционального склада Роберта». В ответ Фрэнсис Фергюссон, друг Роберта, знавший его в те годы лучше других, возразил: «Я никогда не замечал в нем гомосексуальных наклонностей. Не думаю, что это как-то его затрагивало вообще. Просто его раздражали неудачи с женщинами и с работой, которые он тогда испытывал». Сосед Роберта по комнате в Гарварде Фредерик Бернхейм объяснил: «Он чувствовал себя ущербным в отношениях с девушками и очень завидовал, когда я ходил на свидания. <…> Он абсолютно не был гомосексуалистом. <…> Я не питал к нему и, насколько мне известно, он ко мне никакого эротического влечения, но Роберт носился — не знаю почему — с идеей, что мы должны все делать сообща». Досье ФБР пересказывает слухи о «связи