План D накануне - Ноам Веневетинов

спины врагов, разъярённые лица врагов, летящие в их сторону пули, распространяющиеся в их сторону маслянистые выделения, выпадающие в их сторону из оконных проёмов мешки с песком, теряющие равновесие в их сторону велосипеды с покрытыми толстым слоем грязи шинами, теряющего сознание в их сторону Уинстона Черчилля, испускающего в их сторону кишечные газы Николая II, бывало и что-то похлеще кишечных газов, лето же, взрывающиеся изнутри в их сторону стеклянные глаза противогазов и уже ушедший далеко за их спины упадок дисциплины — всё-таки лето.

Вдалеке посреди поля валялась сильно приплюснутая торба с немного распущенным шнуром, торчал жёсткий угол с ребристой маркой — чёрный пенни или Минин и Пожарский на благотворительность. Вдруг раз, и она начала вибрировать, потом метаться, будто в энергетическом пузыре. Он остановился. Полевая корреспонденция, без разницы какая, была так необходима людям, они материализовывали мысль о ней и вместе с той спурт. Если бы из Саратова не гасился гуж с Ростова, сумка полетела бы на Дон, если из Крыма, конечно, не перебьёт многодетная гвардия. Но на окраине луга, едва в подлеске, шло нешуточное трепетанье, почти кариорексис изнутри. Бумага, подумать только, мнётся, стыки пробиты грубой пряжей, здесь уже не уровень причаливающих гонцов и не церковь нуждается в обмене мыслями, это вечный стук внутри: доставить, доставить, доставить; а это значит достичь, добежать, дотянуть, продлить второе дыхание, найти силы не оглянуться на слетевший плащ. А там, в сердце страны, люди, защищаемые, «тыловики», почти ничего не знающие о тайлинах, только и жили мыслью о новом дне, когда принесут почту.

12, 6, 9, 12, 5, 4, 1, 3, это могли быть ячейки садка душ или координаты накрывшего треть Европы знамени, которое умоляют убрать из Люксембурга, или номера перфокарт в определённом собрании, или отметки на корешках книг, которые мерцают элизами в растровой графике.

За эти годы Т. (переехавший сразу после подавления восстания пятого года) привык жить в городе-крепости, странном, где в непосредственной близости к стенам до сих пор не образовалось жилой застройки, ничего не разрасталось. Зубы бойниц куда ни глянь на фоне сумерек и рассвета. Натужные придворные, сделавшиеся механическими куклами на старости лет, такие требования, что задницу не почесать, однако ходить можно в том, что есть, камзолов не выдают, как и рыбачьих сетей, странен сюзерен и странны интриги в доме его просто за круглой стеной, пристроенной к скалам.

— Размышляя над этим, возможен ли был исход, то есть верили ли вы лично, что способны… в случае абсолютного везения, разумеется, в случае, если бы всё причудливым образом наталкивало вас на разгадку, а если падающее удилище оставалось без внимания, то поднималось бы снова самостоятельно и падало вам на голову, так вот, верили ли вы, что однажды сможете утвердиться в каком-то мнении относительно этого?

Застывший в этот миг лицом к стене, Зоровавель обернулся.

— Не хватает восьмёрки и семёрки.

— Вряд ли я мог ожидать большего и от потревоженного блюдцем Готфрида Лейбница.

В дверь раздался негромкий стук, она тут же приотворилась, в щели ровно такой, чтобы пролезли плечи, показалась фигура карлика в высокой шляпе, скрывающей лицо, и чёрном плаще, как видно, из пинкертонов. З. отрицательно помотал головой, словно отказываясь поручать это дело иностранному агентству. Но, возможно, уже был близок к этому. У них, по слухам, иногда даже почтовые голуби с фотографиями формул гематрий разных культур сужали круги и теряли высоту, ожидая, пока клиент созреет. Он не уходил, срисовывал конкурента, подлец, верный прихвостень своего бюро, раскинувшего сети на трёх континентах, сообщавшего об этом на стезе между рекламой и репутацией. Имелся отчётливо читаемый намёк на подборку видов созданий, которых можно послать. Жуки подслушивают, кречеты подглядывают, гончие берут в кольцо, все увешаны медными трубками, в буклете агентства это называется модификацией. Ну а они — лицо конторы, исполнители, с которыми заказчики даже не хотят беседовать лично, всё через менеджеров, являющихся с картотеками на электрическом выезде, такой жути нагоняют. Не просто сделано всё возможное, а сама история повёрнута вспять на одном-двух этапах расследования, чтоб жена ублажала любовника не спиной к бреши в жалюзи, чтоб перед слежкой в лесу только что кончился снег и чтоб к мигу здесь и сейчас клиент подошёл с наименьшим жизненным опытом.

Однажды Т. слышал про головоломку, где сведенья были зашифрованы при помощи трезубца от какой-то там статуи, находящегося в частной коллекции истукана с острова Пасхи, дневника с невидимыми чернилами, «Искусства трагедии» Жана де ла Тая, Гентского умиротворения, гелиоцентрической системы Томаса Диггеса, чертежей Бернардинского костёла, обстоятельств занятия Болотниковым Калуги в 1606-м году и даты основания Мичуринска.

— Бумагу и перо мне, живо, — не отрывая взгляда от записи.

Он стал лихорадочно шарить по столу, Теофраст сам поднялся и подошёл, обмакнул в чернильницу и на газете, выше фотографии — Николай II с огромными усами смотрит на читателя, и здесь же сообщено «С нами Бог» — стал проводить лучи.

Часовой на стене патрулировал свой участок как в последний раз, держал наготове винтовку, смотрел по сторонам, глотал Вселенную. Этой ночью звёзды над Восточной Европой кристаллизовались в нечто более конкретное, нежели газовые шары. Их было столько, что, имей он возможность смотреть вверх, а не только вниз и по сторонам, проводил бы мысленные длины без ширины от точки к точке, пока не сообразил, в какой стороне его дом или не упал со стены, потеряв равновесие. Елисей признавал два вида мёртвых зон — те, в которых не видно наблюдателя, и те, в которых не видно наблюдаемого, он в своём правильном марше то и дело попадал в обе. Всё равно узкий деревянный настил, наведённый ими поверх изначального каменного валганга с целью одновременного усиленного, с одной стороны проходил впритык с разномастными брустверными элементами, а с другой нависал над сетью внутренних дворов, вблизи стены больше напоминавших колодцы. В одном из таких сейчас спали несколько по разным причинам утративших возможность нести вахту караульных. На них он тоже посматривал, а один раз прямо засмотрелся. Ступени для пушек теперь под настилом, он выше пушек в любой момент времени. Вертикаль леса в зависимости от зоны, из которой осуществлялось патрулирование, то, кажется, приближалась к разделу камня с травой, то отдалялась. Дежурство не лимитировалось по времени, он ходил здесь уже долго. Настроение хуже некуда, вряд ли это возможно изменить — слишком много было совершено ошибок. Тварный мир — вместилище бездны распутств и психических изъянов, претворяемых в жизнь сильнейшим участником антропогенеза и библейской хронологии.