Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди

уже повстречался тигр в своем полосатом наряде, на рассвете переправлявшийся на другой берег, чтобы устроить засаду на ланей и газелей или больших буйволов с изогнутыми рогами.

Обязанности молодых оруженосцев часто приводили их в царский шатер; юноши бывали как у Александра, так и у царских товарищей и других войсковых командиров. И случилось так, что один из них, изящный белокурый пятнадцатилетний Кибелин, узнал страшную тайну. Заговор с целью цареубийства!

Он шепотом рассказал об этом своему другу по имени Агирий, юноше чуть постарше его самого, который спал рядом в том же шатре и несколько раз вставал на защиту товарища перед более сильными. Кибелин разбудил его, когда все заснули, и Агирий, протирая глаза, сел на край кровати. Пораженно и встревоженно выслушал он невероятный рассказ.

– Если ты не до конца уверен в том, что говоришь, никому не рассказывай, потому что рискуешь головой, – посоветовал он другу.

– Я более чем уверен, – возразил Кибелин. – Я слышал, как двое высших командиров фаланги обсуждали способ, день и час убийства.

Агирий недоверчиво покачал головой:

– Мы всего несколько дней как прибыли и тут же оказались вовлечены в дело такого рода. Это пугает.

– Что, по-твоему, делать? Должен ли я рассказать об этом царю?

– Нет! Ты с ума сошел? Царю – нет. Вряд ли кому-то из нас выдастся случай поговорить с ним напрямую, особенно сейчас, когда церемонии стали такими сложными. Ты бы мог побеседовать с кем-то из его товарищей. С Филотой, например. Он командующий конницей. С завтрашнего дня мы поступаем к нему на службу вестовыми. Думаю, он предупредит царя.

– Мне тоже кажется, так будет лучше, – согласился Кибелин. – Ты дал мне хороший совет.

– А пока спи, – сказал Агирий. – Завтра командир отряда разбудит нас до рассвета на тренировку по верховой езде.

Юноша попытался заснуть, но страшная тайна не выходила у него из головы и не давала покоя, и он долго лежал в темноте на спине с открытыми глазами, мучаясь кровавым кошмаром цареубийства. В то же время его страшно возбуждала мысль о своей великой заслуге, о том, что сам Александр III Македонский, завоеватель Мемфиса, Вавилона и Суз, будет обязан жизнью ему, Кибелину, самому хилому из оруженосцев, который вечно становился мишенью для шуток и насмешек.

Он оделся еще до побудки и молча завтракал среди прочих оруженосцев, сидя рядом с Агирием.

– Эй! Кибелин проглотил язык! – сказал один из товарищей.

– Оставь его в покое! – осадил его Агирий. – Все вы молодцы против маленького.

– Что, хочешь сказать, нужно начать с тебя?

Агирий не поддался на провокацию и молча покончил с завтраком, а потом все пошли за командиром отряда, который отвел их к конскому загону, чтобы начать упражнение по верховой езде.

Кибелин несколько раз упал и получил несколько ушибов, поскольку мысли его витали в другом месте, но все подумали, что дело в его обычной неловкости, и некоторые не оставили это без внимания. Вечером, перед ужином, его вместе с товарищем допустили к Филоте, чтобы помочь военачальнику снять доспехи и позаботиться о его оружии: начистить панцирь и поножи, проверить ремни щита, наточить меч и копье.

Они приложили к этому все старания, а Кибелин тем временем выискивал удобный момент заговорить, но так и не набрался мужества. И так он ничего и не сказал – ни в этот день, ни на следующий. Агирий все подталкивал его:

– Командующий тебя похвалит, сам подумай. Тебе нечего бояться. Время проходит, а в каждое мгновение заговорщики могут решиться на цареубийство. Ну, чего же ты ждешь!

Мальчик наконец решился и следующим вечером, когда Филота уже уходил, ему удалось открыть рот:

– Командующий…

Филота обернулся:

– В чем дело, мальчик?

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Сейчас у меня нет времени. О чем?

– Об очень важном деле. Оно касается жизни царя.

Опустив голову, Филота замер на пороге, словно пораженный молнией, но не обернулся.

– Что ты хочешь сказать?

– Что он в страшной опасности. Кое-кто хочет убить его, и…

Филота захлопнул дверь и обернулся.

– Несчастные олухи! – пробормотал он сквозь зубы. – Не послушали меня…

Мальчик отступил, словно в страхе, но Филота ободряюще посмотрел на него:

– Как тебя зовут, мальчик?

– Меня зовут Кибелин.

– Ладно. Пока что сядь и расскажи мне все, что тебе известно. Мы все устроим, вот увидишь.

Глава 36

Приближался день отправления, и Александр вызвал из Задракарты царевну Статиру, чтобы провести с ней некоторое время перед долгой разлукой. Он выехал ей навстречу, и она, едва завидев его вдали, сошла со своей колесницы и побежала к нему, как девушка бежит в объятия своего первого возлюбленного. Александр спешился и страстно прижал жену к себе, когда она бросилась ему на шею. Его очаровала ее непосредственность и искренность, эта ее послушная готовность, и то, что она никогда ничем не обременяла его, даже в письмах.

Они пошли пешком вместе, беседуя, как старые друзья, к царской резиденции в Александрии Арийской. Статира заметила повсюду множество строительных площадок и поняла, что новые здания превратят старую Артакоану в греческий город – с более высокими храмами, с гимнасием, с площадкой для упражнений молодых воинов, с театром для сценических представлений.

– Меня больше всего волнует мысль о том, что через некоторое время в этом месте, столь удаленном от Афин и Пеллы, зазвучат стихи Еврипида и Софокла, – говорил царь. – Ты никогда не видела наших трагедий?

– Никогда, – ответила Статира, – но я слышала о них. Они представляют жизненные события, актеры декламируют, а хор поет и танцует, да? Мой наставник рассказывал, как видел одну трагедию в городе яунов на побережье.

– Да, более или менее так, – ответил Александр, – но смотреть самой – это совсем другое дело: ты переживаешь чувства и страсти древних героев и их женщин, как будто они живые, настоящие.

Статира сжала локоть супруга, давая понять, как очарована его словами.

– Я бы хотел дождаться завершения строительства театра, да нет времени. Узурпатор Бесс собрался перейти Паропамис, чтобы сговориться с равнинными скифскими племенами. Я должен поймать его и восстановить справедливость и потому велел устроить представление завтра, на деревянной сцене с деревянными трибунами. А послезавтра я отправляюсь.

– Могу я спать с тобой этой ночью? – спросила Статира и шепнула ему на ухо: – Поверишь ли, я преодолела в повозке семьдесят парасангов в основном для этого.

Александр улыбнулся:

– Надеюсь оказаться на высоте ради столь великой жертвы. А пока распоряжусь, чтобы тебя разместили по достоинству.

Тем временем они дошли до своей резиденции, дворца, принадлежавшего раньше сатрапу Сатибарзану. Женщины взяли царевну под свою опеку и