Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот

что растут в плодородных краях Дамаска, зеленели и цвели в его садах.

У него было шестьдесят жен, первых восточных красавиц, однако и власть, и богатство, и утехи опостылели халифу. Годы шли, но, несмотря на все его старания и молитвы, сирийский престол оставался без наследника.

Прознав о том, Мограбин решил предложить свои услуги. Он явился к воротам дворца, переодевшись крестьянином. Один глаз у него был кривой, второй — косой, и ничего, кроме насмешек, его вид не вызывал.

С корзинкой в руках, чародей начал кричать:

— Яблоки! Берите яблоки! Они делают жен плодовитыми!

Рабы начали потешаться над торговцем:

— Кричи уж лучше «сливы», а не «яблоки», может, дело лучше пойдет.

В это время мимо проходил первый визирь. Он шел к царю, намереваясь обсудить с ним государственные дела, но, услышав крик, остановился, подозвал торговца к себе и спросил:

— Что там у тебя?

— Господин, это яблоки, которые возвращают женщинам плодовитость.

— Если это правда, то скоро ты станешь богаче всех земных царей.

— Не думаю, — отвечал Мограбин, — ведь моя яблоня приносит только одно яблоко в год, зато оно очень приятно на вкус и на вид.

— Оно у тебя в корзинке? — заинтересовался визирь. — Покажи.

Колдун повиновался и вытащил яблоко, спрятанное под листьями. Царский советник рассматривал его с явным удовольствием, как вдруг вмешался евнух, исполнявший при дворе роль шута.

— Мой господин, — сказал он визирю, — не покупай ничего у этого кривого: один глаз у него не видит, а другой мало того что гноится, к тому же смотрит куда-то вбок. Он на всё наводит порчу. Эй, — обратился евнух к чародею, — говори, одноглазый, не стесняйся, может, ты знаешь, как и мне обзавестись детьми?

— Нет, — отвечал Мограбин, — не знаю, но у тебя красивый нос. Его я могу сделать плодовитым, хочешь убедиться?

— Охотно, — отвечал шут, — а то мне уже надоело быть евнухом.

— Вот тебе орех, — сказал торговец, — прижми его к кончику носа и скажи: «Чего бы мне это ни стоило и откуда бы он ни взялся, я всем сердцем принимаю подарок из рук Мограбина». Это мое имя, чтоб ты знал. Ты был неплохой шут и дурак, отныне тебе в этом деле не будет равных.

Евнух, вообразив, что ему представится еще один случай поднять кривого на смех, взял орех и приложил его к кончику носа. Орех стал похож на крохотный носик, который вырос из носа большого.

Все, кто это видел, покатились со смеху, и, пока народ веселился, орех увеличился в размерах и пустил корешок прямо в нос шута.

Евнух по глупости произнес то, что велел Мограбин, слова его немедленно возымели действие, и на шута градом посыпались насмешки.

Визирь, видевший всё собственными глазами, доложил халифу о несомненных свойствах яблока, которое стоит купить, сколько бы за него ни запросили.

— В истории, — сказал он Хабеду-иль-Калибу, — уже бывали случаи, когда цари прибегали к помощи чародеев, дабы получить то, что не удавалось обрести иным способом. Обстоятельства твои служат оправданием неосторожности, ибо ты уже обращался к придворным звездочетам, но понапрасну. Если этот человек может исполнить то, что обещает, не следует пренебрегать его услугами, поскольку речь идет о твоем преемнике. Долг государя превыше всего.

Хабеда-иль-Калиба взволновали речи визиря. Он уже льстил себя надеждой, что его заветное желание наконец сбудется, и приказал немедленно привести торговца яблоками и шута.

Евнух явился первым.

— Мы привели к тебе, государь, — сказал он, — хитрого кривого. У него слова не расходятся с делом, и будь у него яблок полная корзина, всем твоим женам пришлось бы искать кормилиц.

Взглянув на физиономию шута, которая с тех пор, как его нос разродился, стала еще смешней и нелепей, царь расхохотался, а затем, успокоившись, приказал проводить Мограбина в особый кабинет, откуда попросил удалиться всех, кроме первого визиря.

— Торговец, покажи яблоко, — повелел халиф.

— Вот оно, господин.

Никогда царь не видывал подобной красоты: и форма, и цвет, и тонкость прозрачной кожуры, и запах этого яблока были выше всяких похвал.

— Когда продаешь столь ценный товар, — сказал халиф, — следует иметь вид, вызывающий доверие. Визирь, вели главному казначею прислать сюда платье и чалму, подобающие тому, кто торгуется с царем.

Сей приказ исполнили без промедления, и вот уже Мограбина переодели и придали ему вид важной особы, допущенной до беседы с глазу на глаз с самим государем.

— Теперь приступим, — продолжил Хабед-иль-Калиб. — Дай сюда твое яблоко. Как только ты убедишь меня в том, что с его помощью я обзаведусь детьми, тебе выдадут четыре тысячи цехинов.

— Я, государь, — отвечал Мограбин, — вручу тебе адамант ценою в десять тысяч цехинов. Если плод, который я тебе дам, не принесет обещанного, камень останется у тебя. Однако я не уступлю яблока за золото, ибо деньги мне без надобности.

— Какую же цену ты назначишь? — удивился царь.

— У тебя свои нужды, мой господин, у меня свои. Я владею весьма, весьма значительным состоянием, которое хочу передать по наследству, но сына у меня нет, и средство, что годится тебе, мне помочь не в силах. Вот мои условия, и не думаю, что они покажутся тебе неприемлемыми: если родится девочка, она останется у тебя, а появится мальчик — отдашь его мне.

Халиф чуть не вышел из себя от такого предложения, но первый визирь незаметно взял его за руку и усадил на софу в глубине кабинета. Там он шепотом заговорил с царем, стараясь, чтобы торговец не услышал ни слова.

— Предложение, государь, что и говорить, весьма дерзкое. Человек, который осмелился на такое, заслуживает смертной казни, но это единственный для тебя способ уйти, оставив преемника. Согласись на его условие: ведь если у тебя в самом деле родится сын, какой силой этот простой крестьянин заставит сдержать слово того, кто может в одночасье призвать к оружию триста тысяч конников? Этот торговец хочет наследника и явится за ним сюда. Ну и пусть: коли он привяжется к твоему ребенку, ты не станешь возражать, чтобы он осыпал его своими сокровищами. Успокойся, мой господин, заключи сделку, обещания сильных мира сего — это всего лишь слова.

Хабед-иль-Калиб, ослепленный своим страстным желанием, позволил убедить себя и заключил сделку с Мограбином.

Царь обещал отдать ему своего первенца, если тот родится