История Дома Романовых глазами судебно-медицинского эксперта - Юрий Александрович Молин

Великой Княгине ежегодно и подолгу приходилось лечиться. В пятидесятые годы Константин Николаевич и Александра Иосифовна обычно жили в Большом дворце Стрельны летом. По утрам Великий Князь работал в кабинете, часто на собственном пароходе посещал Кронштадт, присутствовал на заседаниях Государственного совета и ездил к императору в Царское Село с докладом о работе. В свободное время он любил совершать прогулки до Троице-Сергиевой пустыни, ездил вместе с женой и детьми в Петергоф, где останавливался в специально перестроенном для него Адмиральском домике в парке Александрия, недалеко от Коттеджа. Позже Великая Княгиня стала предпочитать отдыхать за границей, на «водах». К сорока годам от семейных неприятностей Александра Иосифовна поседела и осунулась. Былая красота исчезла без следа. Ее характер, раздражительный и нестабильный в молодости, окончательно испортился. В покоях Великой Княгини обосновались не только врачи, но и просто случайные люди – знахари, «магнетизеры». А.Ф. Тютчева (1997) в дневниковых записях от 18 октября 1855 года вспоминала: «…По-видимому, магнетические сеансы имели дурные последствия. Я не стану повторять то, что говорят. Может быть, это все неправда… Я говорю, однако, про себя, что вот еще урок, который не послужит на пользу великим мира сего. Это не помешает им подбирать интересных сирот, иметь глупейшие увлечения и страсти, ценою всяких забот и попечений готовить себе в будущем горе и скандалы. Из года в год эти случаи повторяются, и никто не становится от того умнее!» Женщина страдала бессонницей, лекарства приносили вместе с прерывистым поверхностным сном жуткие сновидения, которые она пыталась истолковать. Возможно, пагубное влияние на здоровье оказала и частая смена в те годы лечивших Великую Княгиню врачей, французских подданных (см. РГИА. Ф. 540, оп. 1, д. 78, 1859–1860 гг.).

У Константина от нервозности и причуд жены опустились руки. Все чаще его стало тянуть в долгие походы, дальние путешествия. Он с удовольствием брался за любые поручения брата, связанные с отъездом из столицы. И в этот момент в жизни Великого Князя встретилась Мариинского театра балерина Анна Кузнецова. Обычная для Дома Романовых придворная интрига переросла в прочную многолетнюю богатую детьми связь. Константин в точности воспроизвел морганатический брак своего брата Александра II и Екатерины Михайловны Долгорукой. Анна Кузнецова (1847–1922) была дочерью знаменитого трагика Василия Андреевича Каратыгина. От этой связи родились дети: Сергей (родился и умер в 1873 году), Марина (1875–1941), Анна (1878–1920), Измаил (1879–1885) и Лев (1883–1885). Всем им в 1883 году Александр III пожаловал отчество «Константиновичи», фамилию «Князевы» и личное дворянство, а в 1892 году – и потомственное (Пчелов Е.В., 2004).

Как всегда бывает в таких случаях, главными пострадавшими в неудачных семьях являются дети. Так случилось и со старшим сыном великокняжеской четы – Николаем. С юных лет импульсивный и впечатлительный, к подростковому возрасту он стал страдать нервными припадками. «Грустно было мое детство, – вспоминал Великий Князь. – Я вынес из него две-три мысли и ни одного хорошего чувства. А чувства во мне от природы есть, и горячие, но они зарыты Мирбахом[223]… Он, в сущности, инквизитор» (Третьякова Л.И., 2003). Увы! Пока отец занимался делами государства, мать – проблемами магнетизма, сын оказался втянут в круг «золотой» гвардейской милодежи. Дорогие лошади, кутежи, женщины «полусвета» стоили молодому офицеру больших денег…

10 апреля 1874 года в дневнике Константина Николаевича появилась запись: «…Санни меня призвала к себе, чтобы показать, что на одной из наших свадебных икон отодрано и украдено бриллиантовое сияние и что с другой пробовали то же самое, но безуспешно и только отогнули… просто ужас!» Князь лично осмотрел поврежденный драгоценный оклад. Он был поврежден по краям, на месте крупных бриллиантов, которыми были выложены лучи, расходившиеся от лика, зияли пустоты… По приказанию Великого Князя во дворец немедленно прибыл Ф.Ф. Трепов, петербургский градоначальник, в сопровождении полиции. Заработал грандиозный механизм сыска… 12 апреля Трепов доложил Константину Николаевичу, что к краже причастен его старший сын – Никола, как нежно называли его в семье. Александр II любил и опекал Николу как сына. Пораженный происходящим, он долго беседовал с племянником. Существует версия, что последний, категорически отрицавший на следствии свою причастность к произошедшему, в разговоре с дядей, разрыдавшись, во всем сознался (Третьякова Л.И., 2003). Желая, чтобы правда, пусть и горькая, прозвучала для сановного Петербурга из первых уст, Александр II вызвал к себе военного министра Д.А. Милютина. После аудиенции тот записал в дневнике: «Государь рассказал мне все, как было. Подробности эти возмутительны…». Никола был подвергнут осмотру врачебным консилиумом. Прочтя заключение, Константин Николаевич записал в дневнике: «Мое страшное положение таково, что я этот результат принужден принять с благодарностью». Родители Великого Князя безропотно подчинились решению Конференции Романовых – совещания Великих Князей, которое вел лично Государь.

После тщательного изучения всех аспектов ситуации, включая медицинские, последовал Указ Императора. Государь взял на себя личную ответственность за определение судьбы племянника. Ныне этот документ хранится в Российском государственном историческом архиве (Ф. 468, оп. 46, д. 81). Старинный конверт несет на себе три красные сургучные печати Министерства Императорского Двора и надпись четким чиновничьим почерком: «Пакет сей хранить в кладовой Камерального отдела, в ковчеге с Актами, до Императорской Фамилии относящимися. 4 ноября 1891 г. Управляющий Кабинетом Его Величества статс-секретарь Н. Петров».

Откроем конверт и достанем лист под архивным номером 1б. В исторической литературе мне встречались лишь упоминания о документе. Привожу текст полностью. «Указ Министру Императорского Двора и Уделов. По случаю обнаружившихся, в начале сего года, некоторых ненормальных явлений в общем состоянии здоровья и в действиях Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Константиновича, имевших признаки начала душевной болезни, Мы повелели: Двора нашего лейб-медику консультанту Тайному Советнику Здекауэру и профессору нашей Медико-хирургической академии Директору Клиники душевных болезней Действительному Статскому Советнику Балинскому освидетельствовать состояние здоровья Его Высочества и затем иметь за оным тщательное врачебное наблюдение.

Усмотрев ныне из представленных Нам, по сему предмету донесений и медицинских исследований, что Его Императорское Высочество Великий Князь Николай Константинович страдает расстройством умственных способностей и потому, к прискорбию Нашему и Его Августвейших Родителей, не может сознательно располагать своими действиями, Мы повелеваем:

1. Учредить над Великим Князем Николаем Константиновичем и над Его имуществом опеку в лице Его Августвейшего Родителя, Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Николаевича.

2. Опеке сей действовать на основании данных Нами указаний. К исполнению сего Нашего Указа Вы имеете учинить надлежащие распоряжения.

В Петербурге 11 декабря 1874 г. АЛЕКСАНДР

(дата и подпись – автограф Императора)».

Титул Великого Князя был Николаю Константиновичу оставлен и он был выслан на Украину, затем – в Туркестан. Как