Сентябрь - Розамунда Пилчер

Ей еще надо поверить, что она и в самом деле дома, в Крое. Но поверить трудно, потому что в этой комнате она чувствует себя чужой. Здесь она гостья, которая залетела ненадолго и улетит, как перелетная птица. Оставив флаконы, она вернулась в спальню, подошла к окну и, положив локти на подоконник, стала смотреть на пейзаж, который так часто возникал в ее воспоминаниях. Ей надо было убедиться, что все это не сон. Однако сомнения не исчезли. Кстати, а что сталось с ее комнатой, с той самой комнатой, в которой Пандора жила с рождения? Сейчас она потихоньку разведает.

Она вышла из своей спальни, поднялась на самый верх, постояла. Со стороны кухни доносились уютные домашние звуки: звяканье посуды, негромкие голоса. Люсилла и Изабел готовят ужин и наверняка говорят о ней, но ей все равно, пусть говорят. Пандора сделала несколько шагов и открыла дверь комнаты, где раньше была спальня родителей, а теперь живут Арчи и Изабел. Огромная двуспальная кровать, в ногах кровати шезлонг, на нем небрежно кинутый свитер Изабел, на полу второпях сброшенные туфли. Семейные фотографии, серебро и хрусталь на туалетном столике, книги на тумбочках возле кровати. Пахло пудрой и одеколоном — милые незатейливые запахи. Она закрыла дверь и пошла по коридору дальше. Вот эта комната была когда-то комнатой Арчи, сейчас в ней на ковре лежал рюкзак Джеффа и его куртка. Следующая комната Люсиллы, здесь до сих пор полно дорогих девчоночьему сердцу пустяков: стены увешаны плакатами, китайские гирлянды, фонарики, магнитофон, гитара с оборванной струной.

А вот, наконец, и ее комната, комната, где она прожила детство и юность. Наверное, сейчас ее отдали Хэмишу. Она еще не видела Хэмиша. Пандора осторожно повернула ручку и отворила дверь. Здесь никто не живет. Нет ничьих вещей, стоит новая мебель, на окнах новые занавески, ни следа того, что когда-то комната принадлежала Пандоре.

Что сделали с ее книгами, пластинками, с ее дневниками, фотографиями… с ее жизнью? Наверное, все стащили на чердак и бросили там, когда освобождали комнату, чтобы отделать заново, наклеить новые обои и положить этот прекрасный новый ковер в голубых тонах.

Как будто ее уже нет на свете, как будто она всего лишь призрак прошлого.

Нет смысла спрашивать, почему они так поступили, и без того ясно. Усадьба принадлежит Арчи и Изабел, и чтобы поддерживать ее в пристойном состоянии, приходится извлекать выгоду из каждой комнаты. А Пандора отказалась от всех прав на родной дом хотя бы потому, что уехала отсюда и ни разу за все годы здесь не появилась.

Стоя возле двери, она так живо вспоминала агонию последних своих дней здесь, когда она теряла рассудок от горя и никому не могла ничего рассказать. От горя она стала жестокой, больно ранила единственных людей, которых любила, любила больше всего на свете: грубила отцу, отворачивалась от матери, мрачно и упорно молчала, превратив их жизнь в ад.

В этой комнате она часами лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и без конца слушала пленку с самыми печальными песнями в мире — Мэтт Монро просил какую-то женщину уйти, оставить его, Джуди Гарланд, рыдая, рассказывала, что ее возлюбленный ушел:

Трудна и крута дорога,

О, как одинок мой путь!

Погибла надежда,

Мне тебя не вернуть, не вернуть.

Она снова слышала голоса:

«Доченька, пойдем, съешь что-нибудь, обед готов».

«Я не хочу есть».

«Расскажи мне, родная, почему ты так горюешь».

«Отстаньте от меня. Ничего я вам не буду рассказывать, вы все равно не поймете…»

Увидела лицо матери, растерянное и такое печальное. Господи, как я могла, в восемнадцать-то лет уже следовало соображать. Мне казалось, я такая взрослая, умная, а на самом деле не знала жизни, была просто ребенком. И как много потребовалось времени, чтобы что-то понять.

Ну вот, теперь поняла, а что толку. Поздно, всему конец. Пандора затворила дверь и вернулась к своим неразобранным вещам.

Ужинали при свечах, все шестеро, ели с любовью приготовленные Изабел праздничные блюда. Может быть, Изабел не устроила пир на весь мир, но постаралась, чтоб было вкусно, изысканно и обильно. Холодный суп, жареные фазаны, крем-брюле, превосходный сыр «стилтон» и лучшее вино, какое еще сохранилось в погребе со времен их отца.

Было около десяти, и Изабел с Пандорой в роли помощницы заканчивали в кухне мыть посуду — сковороды и кастрюли, ножи с ручками слоновой кости, блюда для овощей, они были слишком большие и не умещались в посудомоечную машину. Пандора пришла помочь, но, вытерев три ножа и поставив две кастрюли не в тот шкаф, отложила полотенце, заварила себе чашку растворимого кофе и присела к столу.

Во время ужина говорили не умолкая, всем не терпелось и рассказать о себе, и услышать о приключениях Люсиллы и Джеффа, как они путешествовали по Франции, уехав из Парижа на автобусе, как жили у богемного друга Джеффа на Ивисе, о сказочной Майорке и о роскошной вилле «Каса Роса». Когда Люсилла стала описывать тамошний сад, Изабел пришла в восторг.

— Ой, как я хочу увидеть своими глазами.

— Приезжай, будешь нежиться на солнышке и ничего не делать.

Арчи засмеялся.

— А ты можешь представить, чтобы Изабел нежилась на солнышке и ничего не делала? Смешная ты, сестричка. Она тут же вскочит, воткнется в твои розы и начнет их полоть, мы только и увидим торчащую кверху попку.

— У меня нет сорняков, — заявила Пандора.

Она жадно интересовалась всем, что происходило дома, хотела знать все в мельчайших подробностях о Ви, об Эрдах, о Гиллоках, о Вилли Снодди, о Харрисе и его жене. Огорчилась, услышав, что Эди Финдхорн взяла к себе сумасшедшую двоюродную сестру Лотти и ухаживает за ней.

— Господи, Боже мой, неужели это мерзкое чудовище будет опять отравлять нам жизнь? Хорошо, что вы мне сказали. Теперь если только увижу ее в деревне, сразу перейду на другую сторону.

Рассказали ей и о семействе Ишхак, как они бежали из Малави и приехали в Страткрой без гроша в кармане.

— …но в Глазго у них есть родственники, они уже вполне твердо стоят на ногах. Родственники и дали им немного денег, и на эти деньги они купили у миссис Мактаггарт ее газетный киоск. Ты его не узнаешь, вместо киоска теперь настоящий супермаркет. Мы сначала думали, ничего у них не выйдет, прогорят, но вот не прогорели. Трудолюбивы, как пчелы, такое впечатление, что работают круглые сутки, и дело у них процветает. И потом, к ним все хорошо относятся — они очень славные приветливые люди.

И так далее обо всех соседях Балмерино, а соседом считался каждый, кто живет в радиусе двадцати миль от Кроя: семья Бьюкенен-Райт, Фергюсон-Кромби, новоселы из Ардномойя… Ну, и конечно, было рассказано, у кого дочь вышла замуж, чей непутевый сын заделался брокером в Сити и теперь гребет миллионы.

Не пропускалась ни одна мелочь. Единственно, чего разговор ни разу не коснулся, точно по тайному уговору, была сама Пандора и ее жизнь за все те двадцать с лишним лет, что она прожила не здесь.