Расплата - Вячеслав Бец

– Я понимаю каково тебе сейчас, – продолжала Аня с искренним сочувствием в голосе. – Я тоже прошла через это.

Понимает она или нет – Андрею было всё равно. Нуждался он в поддержке или нет – он и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Ему просто хотелось остаться в одиночестве, даже не столько в одиночестве, сколько в тишине: без визга пуль, без треска автоматных очередей, без гула вертолётных винтов, но главное – без человеческих голосов, а желательно и без самих людей. Поведение Ани было понятно ему, но в силу обстоятельств он не мог воспринять его спокойно.

– Я буду рядом, – не замолкала Аня, – буду поддерживать тебя, что бы ни случилось. Всегда.

Это были искренние слова, но Андрея сейчас они только раздражали. Это раздражение всего за секунду превратилось из только что родившегося чувства в атомный взрыв, и побудило Андрея оттолкнуть девушку. Не сильно, но достаточно, чтобы освободиться из объятий, а её саму заставить с недоумением посмотреть на него.

– Почему? – с обидой спросила она, не понимая, что происходит.

В глубине души Андрей понимал, что совершает ошибку, но это осознание было настолько слабым, что никак не могло конкурировать с раздражением и тем более с болью утраты. Это потом он всё проанализирует и поймёт, но сейчас…

– Почему ты отталкиваешь меня? Я ведь хочу помочь, – все ещё не могла понять Аня.

– Оставь меня в покое, – со злостью бросил Андрей.

Бойцы, располагавшиеся неподалёку, услышали его тон и обратили на пару внимание, но Андрея это не заботило. Он прошёл мимо Ани, даже не взглянув на неё, чем очень оскорбил девушку, ведь она искренне хотела помочь ему. Аня была ещё слишком неопытна, чтобы понять, чего именно хочет Андрей и каким образом она может его поддержать, а вспыльчивый характер, который она не всегда могла контролировать, часто оборачивался против неё. Проводив Романова обиженным взглядом, девушка шумно выдохнула, выпуская раздражение, и отвернулась, не желая больше на него смотреть. Впрочем, её обида длилась считанные секунды, ведь она прекрасно понимала, что поведение Андрея сейчас вызвано не его отношением к ней.

Уйдя на полсотни метров, Андрей нашёл для себя укромное место, аккуратно поставил оружие у скалы, а рюкзак снял и положил на большой, почти плоский валун, будто специально оставленный здесь, чтобы на нём сидеть. Усевшись сверху, Андрей поставил локти на колени и спрятал лицо в ладонях, наплевав на то, что перчатки в снегу и гари.

За то время, что они шли, вся злость улетучилась, как и отчаяние. Осталась только боль потери, осознание того, что лишился чего-то, что уже никогда не вернуть. Проверенная годами истина: что имеем – не храним, а потерявши – плачем. Только плакать Андрей сейчас не мог.

Впрочем, может, оно и к лучшему – никому в отряде не нужна раскисшая тряпка, да и сам Андрей не хотел опускаться до такого, не желал больше страдать, впадать в депрессии и на почве этого выпадать из строя, не хотел больше насильно вручать взвод в руки Корнеева или кого-то ещё, чтобы другие несли за всё ответственность. Нет, он больше не будет слабым, не станет ношей для своих людей, чтобы ни случилось – он больше никого не подведёт. Нужно только пересилить себя сейчас, в последний раз, выдавить, выстрадать эту потерю, принять её…

Но как?! Игорь был не только братом, но и человеком, с которым Андрей разделил самые сильные боль и горечь в своей жизни, вместе с которым прошёл самые жестокие испытания. Они всегда были вместе, всегда заботились друг о друге, и вот теперь… его больше нет. Как принять и переварить это?

Андрей был настолько погружен в эти мысли, что не услышал, как кто-то приближается. Скрип снега усиливался, отражаясь от скал, но Андрей ничего не замечал. Впервые за эти часы он сумел полностью уйти от мира, чтобы попытаться разобраться с собой, но кто-то снова собирался ему помешать. Он осознал присутствие другого человека только тогда, когда почувствовал, как к его спине кто-то прислонился.

«Всё равно пришла? Опять будешь лезть со своими утешениями?!», – раздражённо подумал он и выпрямился, теснее прижавшись к спине человека позади.

Но пришедший не вымолвил ни слова. Кто бы это ни был, он просто молча сидел рядом.

«Ну и чёрт с тобой. Только молчи», – так и не обернувшись, подумал Андрей и откинулся назад.

Человек за спиной поначалу склонился, застигнутый врасплох таким движением Андрея, но через секунду тоже упёрся в спину парня и дальше они так и сидели, используя друг друга, как спинки стульев. Оба молчали, но Андрея это устраивало. Появившееся поначалу раздражение быстро ушло, и теперь Андрей наоборот чувствовал как раз ту поддержку, что была ему нужна: молчаливое присутствие человека, который не лез со своими советами и предложениями, а просто был рядом, готовый при необходимости сделать всё, что будет нужно, если Андрей сам того попросит.

Романов на подсознательном уровне почувствовал, как ему было нужно такое присутствие. Оно будто вытягивало из него боль и тоску, забирало их часть себе, приносила ему облегчение. Вряд ли он способен был сейчас радоваться, но как минимум мог чувствовать удовлетворение от мысли о том, что Аня всё-таки поняла его, сумела распознать, чем именно может ему помочь. Слёзы как-то сами собой потекли из глаз неудержимым потоком. Андрей даже немного удивился, потому что это явление не сопровождалось желанием плакать. Видимо, организм сам принял решение и делал всё без воли хозяина.

Слёзы текли ещё некоторое время, заставляя Андрея размазывать их по лицу слегка заледеневшими рукавами. Вместе с ними из парня вытекала и пустота, образовавшаяся внутри. Полностью она не ушла, но уменьшилась достаточно, чтобы Андрей почувствовал, что готов продолжать путь.

– Пора.

Сказав это, он поднялся и повернулся к Ане, желая поблагодарить девушку, но не увидел её. Вместо Ани на валуне спиной к нему сидела Руми.

6

Было страшно. Всё время, беспрерывно. Страх сковал Игоря по рукам и ногам, парализовал волю, убил в нём всё не только мужское, но и человеческое. Вопросы возникали, какое-то время сверлили мозг, а затем заменялись другими. Это конец? Я умру? Меня будут пытать, подвергнут боли и страданиям? Может, повезёт и смерть будет лёгкой? Если бы у него были ответы…

Через некоторое время после того, как Игорь очнулся, Шелковского куда-то забрали и он долго отсутствовал. Лицо Саши изобиловало царапинами и кровоподтёками ещё до того, поэтому после его возвращения Игорю трудно было определить пытали товарища или нет, но сам Саша на этот вопрос ответил отрицательно. Возможно, потому что хотел поддержать Игоря, зная, что тот и так сейчас не в лучшем состоянии. После допроса Шелковского прошло ещё немного времени и их вывели из камеры, где содержали, и погрузили в какой-то транспорт, которого Игорь, от тряски снова впавший в забытье, совершенно не запомнил.

Когда сознание вернулось в следующий раз, он находился уже в другой камере и в совершенно другом месте, но далеко не сразу это понял. Голова всё ещё адски болела, тело по-прежнему оставалось таким, будто его избивали сутки напролёт, а желудок всё норовил вывернуться наизнанку, но каким-то непостижимым уму образом не делал этого. Игорь то впадал в забытье, то приходил в себя, но почти не двигался и был совершенно дезориентирован. Он не смог бы сказать, сколько времени это продолжалось, но когда он более менее начал контролировать своё сознание, то обнаружил, что одет во что-то непонятное и лежит на чистой постели.