Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе - Лев Рэмович Вершинин

«Основные направления развития всестороннего сотрудничества с СССР на этапе построения развитого социалистического общества в НРБ», где всё было расписано по этапам, и с повторной оговоркой насчет того, что «нецелесообразно публиковать документ», поскольку «великоболгарский шовинизм еще не вполне искоренен, особенно среди интеллигентов и некоторой части молодежи. Но мы сольемся. Не до поры до времени, а навеки, и это станет примером для всех стран».

Однако тов. Брежнев, отреагировав на инициативу болгарских товарищей, как вспоминал сам Тато, «удивительно тепло, даже, пожалуй, со слезами на глазах», как и когда-то Никита Сергеевич, от предложения отказался, объяснив, что оно «несвоевременно». И вот тут мы подходим к самой сути.

Вернемся на десятилетие назад. Антонина Новотного, зондировавшего вопрос с тов. Хрущевым за месяц до отставки генсека, понять несложно. И тов. Живкова, попросившего о том же еще раньше, — тоже. Входя в СССР или хотя бы прижавшись к нему потеснее, их страны резко снижали цены на советское сырье и получали колоссальный рынок сбыта. Но понятна и логика тов. Хрущева: в составе СЭВ[201] Чехословакия ценилась как крупнейший поставщик Западу промышленной продукции, и ее вхождение в СССР резко ударило бы по притоку валюты в организацию, а присоединение Болгарии после всех здравиц сажало на шею Центру еще одну дотационную республику.

Но, что еще главнее (честно же сказал Никита Сергеевич!), расширение «братской семьи» не приносило никакой пользы в смысле геополитики. Ибо Берлинский кризис, Куба и многое другое. Появление Болгарской ССР мгновенно обострило бы отношения как минимум с двумя странами НАТО — Турцией и Грецией, плюс, естественно, Парижем (тогдашним «Брюсселем», где размещалась штаб-квартира организации). И это даже не считая Югославии, отношения с которой только-только реально потеплели. А ведь еще и Председатель Мао твердил о «советском гегемонизме». Ради чего давать всем такой козырь?

И ровно так же рассуждал тов. Брежнев. Он, в конце концов, приехал в Софию сразу же — еще и месяца не прошло — после первого, пока еще на уровне глав МИД, этапа совещания по европейской безопасности, на которое Москва ставила очень многое. Теперь речь шла о старте настоящих переговоров, трудных и долгих (они, как известно, завершились только в 1975-м, в Хельсинки), и при таком раскладе реализация идеи шестнадцатой республики как минимум перечеркнула бы весь проект «разрядки».

БУДЬТЕ МОИМ ДРУГОМ...

Короче говоря, эпоха грез о «земшарной Республике Советов» прошла, пришло время сурового прагматизма, — и тов. Живков (уж кем-кем, а наивным юношей он не был ни на стотинку) это прекрасно понимал, заранее (и в 1963-м, и в 1973-м) зная, что дело не выгорит. Но, прекрасно разбираясь в логике Москвы, он понимал и другое.

Не будем забывать, что к власти Тато пришел во времена, мягко говоря, непростые. Развеселые эксперименты предшественников, руливших экономикой по наитию, довели очень небогатую страну до края. Без преувеличений. К 1961-му Болгария стала банкротом настолько, что пришлось вывозить в СССР двадцать тонн брусков с клеймом из золотого запаса Болгарии, — и кстати, хотя тов. Живков, заведуя тогда партией, отношение к этому имел очень даже опосредованное (в этом был властен тов. Югов), собак позже вешали именно на Тато. Типа, одной собакой больше, не убудет.

А между тем, учитывая известный романтизм Никиты Сергеевича, сыграв на сентиментальных чувствах, попросившись в состав и получив отказ, можно было, сокрушенно поохав, просить чего-нибудь более реального, типа льготных кредитов или реструктуризации долгов, заведомо зная, что уж тут-то, чтобы вовсе не обидеть, пойдут навстречу. И пошли — как тов. Хрущев, запустивший в отношениях с Софией режим максимального благоприятствования, так и, после его ухода, тов. Брежнев, в этом смысле ничуть не менее идеалист.

Вот вам и те самые «другие вопросы». Вот вам и «поговорим, как с болгарами» (которые, в отличие от чехов, не просто просились, но и подготовили все документы). Вот вам, наконец, и причина того, что документ «публиковать нецелесообразно»: а зачем дразнить гусей, если всё равно ясно, что проект не для реализации? Зато...

Зато начиная с осени 1973-го тов. Живков и его эмиссары ездили в Кремль, не говоря уж о московских министерствах и ведомствах, включая Госплан, на равных правах с руководством республик и областей СССР и притом без их обязанностей — на льготных основаниях. Нефть шла в Болгарию по внутренним ценам, срок возвращения долгов определялся по принципу: «Не парьтесь, хлопцы, будет — отдадите... Ну, теперь за Шипку!». О всякого рода технике, станках, угле, рудах и т.д. и говорить не приходится.

Итог известен: «золотой век». Огромный советский рынок глотал — причем не по «внутренним», а по «сбалансированным внешним» ценам — всё, что производила страна: табак, сигареты, овощи (свежие и в консервах), духи и прочую косметику, а затем, когда были построены заводы, — электроинструменты и многое другое. Причем, заметьте, это был рынок неприхотливый, подбиравший и то, что не было востребовано на Западе.

Так что уже к концу 70-х уровень жизни в Болгарии взлетел. Совсем еще недавно одна из беднейших, сугубо аграрных стран Европы, отсталая даже по меркам Греции... И вдруг, как грибы после дождя, — особнячки о двух-трех этажах (особенно на селе), личные авто, переставшие быть предметом роскоши, и т.д. Не говоря уж об «ординарных» социальных гарантиях — в полном соответствии с тезисом Тато, прозвучавшим 13 июля 1963 года: «Давайте без болтовни. Народ понимает социализм и суверенитет так: было бы что есть, чтобы жить. Вот что такое суверенитет — счастье и благоденствие народа. Мы работаем для народа, а не для формы».

В общем (это не мои оценки и не коммунистические — это, на минуточку, сам Гельмут Коль), «надо признать, Болгария — единственная страна советского блока, на которую социалистический эксперимент в значительной степени повлиял положительно в экономическом плане». А то, что (добавлю от себя) после 1989 года болгарские уже не товарищи всё созданное за годы социализма со свистом прогадили и разворовали, вопрос интересный, но вне данной темы.

Так что, выслушивая под конец жизни обвинения в «предательстве», старенький тов. Живков только хмыкал, неизменно отвечая, что «всё это ложь не только пошлая, но и абсурдная... Одно дело — традиционная русско-болгарская дружба, и совсем другое — национальная идентичность и суверенитет Болгарии, которые для меня всегда были священны».

Однако добавлял: «В любой добровольной межгосударственной общности неизбежна некая степень самоограничения, то есть какого-то ограничения суверенитета каждого члена. Всем приходится голосовать за невыгодные решения во имя более важных интересов общности, жертвовать ради общности частью