Без жалости - Том Клэнси

— Все о'кей, приятель. А у тебя?

— Ты свободен? Мне нужно несколько минут, чтобы кое-что с тобой обсудить. — Хендерсон едва удержался от ругательства — он почувствовал, что Уолли опять накурился этого дерьма.

— Через полчаса?

— Хорошо. До встречи.

И тут же послышался стук в дверь. Хикс поспешно погасил сигарету и пошел открывать. Для Питера слишком быстро. А вдруг это полицейский? К счастью, нет.

— Вы — Уолтер Хикс?

— Да. А в чем дело? — Мужчина был примерно его возраста, правда, не такой лощеный.

— Меня зовут Джон Кларк. — Гость нервно оглянулся по сторонам. — Мне нужно поговорить с вами — если не возражаете.

— О чем?

— Об операции «Зеленый самшит».

— Что вы хотите сказать?

— Есть вещи, о которых вам следует знать, — сказал ему Кларк. Теперь он работал на Центральное разведывательное управление, поэтому его звали Кларком. Почему-то из-за смены имени он почувствовал себя лучше, да и порученное задание легче выполнить.

— Заходите. Только у меня мало времени.

— Для этого хватит. Мне не хочется слишком долго задерживаться.

Кларк вошел в квартиру следом за хозяином и тут же почувствовал запах жженой веревки. Хикс жестом указал ему на кресло напротив.

— Выпьете что-нибудь?

— Нет, спасибо, — ответил Кларк, следя за тем, чтобы ни к чему не прикасаться. — Я был там.

— О чем вы говорите?

— Я был в «Сендер грин» только на прошлой неделе.

— Вы принимали участие в операции? — произнес Хикс, не скрывая любопытства и не замечая опасности, вошедшей к нему в квартиру.

— Совершенно верно. Это я привез в Штаты русского полковника.

— Вы хотите сказать, что похитили советского гражданина? Какое право вы имели, черт побери?

— Почему, мистер Хикс, не имеет Теперь значения. А вот очень важным оказался один документ, который я нашел у него. Это был приказ о ликвидации всех наших военнопленных.

— Очень жаль, — произнес Хикс, небрежно покачав головой, словно говоря: у вас умерла собака? Очень жаль.

— Неужели это все, что вы можете на этот счет сказать? — спросил Кларк.

— Мне действительно жаль, но эти люди поставили на карту свою жизнь. Одну минуту. — Хикс на мгновение закрыл глаза, и Кларк почувствовал, что он пытается припомнить, что же он упустил. — Мне казалось, что в Штаты привезли и коменданта лагеря. Это верно?

— Нет, я застрелил его. Эту информацию передали вашему боссу, чтобы мы смогли опознать предателя, сообщившего врагу о готовящейся операции. — Кларк наклонился вперед. — Это вы, мистер Хикс. Я был там. Операция оказалась бы успешной, и военнопленные встретились бы сейчас со своими семьями — все двадцать человек.

Хикс небрежно отмахнулся:

— Но я ведь не хотел их смерти. Послушайте, как я сказал, во время войны люди ставят на карту свою жизнь. Разве вы не понимаете, что они боролись за никчемное дело? Ну и как вы собираетесь теперь поступить? Арестуете меня? За что? Не считайте меня идиотом. Это была «черная» операция. Вы не осмелитесь объявить об этом, потому что рискуете сорвать мирные переговоры. Белый дом никогда не допустит этого.

— Верно. Я пришел, чтобы убить вас.

— Что? — Хикс с трудом удержался от смеха.

— Вы предали свою страну. Вы предали двадцать человек и обрекли их на смерть.

— Но я против войны! Для меня это вопрос совести!

— Ничего не поделаешь, мистер Хикс. — Кларк достал из кармана пластмассовый пакет. В нем были наркотики, которые он снял с трупа своего старого друга Арчи, ложечка и стеклянный шприц. Кларк бросил пакет на колени Хикса.

— Я не сделаю этого;, — Справедливо. — Из ножен за спиной появился боевой нож «Ка-Бар». — Мне приходилось кончать людей и этим. В лагере осталось двадцать американцев, которые сейчас могли быть дома. Вы украли их жизни. Выбирайте, мистер Хикс.

Лицо. Уолли было смертельно бледным, зрачки расширились.

— Перестаньте, ведь вы не сможете...

— Комендант лагеря был врагом моей страны. Вы — тоже. Даю вам одну минуту.

Хикс посмотрел на нож в руке Кларка и понял, что наступил конец. Ему никогда не приходилось видеть таких ледяных глаз, что смотрели сейчас на него. Он знал, что скрывается за ними.

Сидя перед ним, Келли думало прошлой неделе, вспомнил, как лежал в грязи под дождем всего в нескольких сотнях ярдов от людей, так и оставшихся во Вьетнаме. При этой мысли задание показалось ему чуть проще, хотя он надеялся, что больше не придется повиноваться таким приказам.

Хикс оглянулся по сторонам, пытаясь увидеть что-нибудь способное изменить течение событий. Часы на камине, казалось, застыли. Тогда, в Эндовере, в 1962 году, перед ним впервые возникла проблема смерти в теоретическом плане. С тех пор он вел свою жизнь в соответствии с аналогичными теоретическими принципами. Для Уолтера Хикса мир представлял собой уравнение, которое надлежало приспосабливать и регулировать, как того требовали его нужды. Лишь теперь он понял — слишком поздно, — что был всего лишь крохотной переменной величиной в нем, отнюдь не тем, кто стоит у доски с мелом в руке. Хикс подумал, а не попытаться ли броситься на незнакомца и обезоружить его, но тот уже предугадал такую мыслью и наклонился вперед, чуть вытянув перед собой руку с ножом. Взгляд Хикса остановился на тонкой серебряной линии лезвия. Оно выглядело таким острым, что у него перехватило дыхание. Он снова взглянул на часы. Стрелки, оказывается, все-таки двигались.

* * *

Питер Хендерсон не торопился с приездом к другу. Был вечер рабочего дня, и Вашингтон рано ложился спать. Все чиновники, их заместители и специальные помощники вставали рано утром и потому должны были как следует выспаться, чтобы на следующий день снова взяться за решение проблем своей страны. В результате тротуары Джорджтауна, бетонные плиты которых поднялись и растрескались от корней деревьев, выглядели пустыми. По дороге Хендерсон увидел лишь одну пожилую пару, прогуливавшую маленькую собаку, а в квартале Уолли он вообще заметил только одного человека — это был мужчина примерно одних с ним лет, ярдах в пятидесяти он садился в машину. По шуму двигателя, напоминающему жужжание газонокосилки, Хендерсон опознал «фольксваген», скорее всего старой модели. Если за этими проклятыми уродцами хоть немного ухаживать, подумал он, они могут бегать по улицам вечно. Еще через несколько секунд Хендерсон постучал в дверь Уолли и заметил, что она даже чуть приоткрыта. В некоторых вопросах Уолли очень небрежен, подумал Хендерсон. Из него никогда не выйдет настоящий шпион. Хендерсон толкнул дверь и вошел в квартиру, готовясь сделать выговор приятелю. И тут он увидел сидящего в кресле Хикса.

Его левый рукав был закатан вверх выше локтя. Правая рука вцепилась в воротник, словно он не мог дышать, однако подлинная причина всего виднелась на внутренней стороне левой руки. Питер не подошел к телу. На мгновение он замер и тут же понял, что должен немедленно уйти.