Хроники Империи Ужаса. Гнев королей - Глен Кук

Вартлоккур знал, что Нерожденный – чудовище, но это было его чудовище. Сколь бы злобным ни был Радеахар, он оставался продолжением Разрушителя Империи.

Чародей не заметил, как вел себя Нерожденный, когда переносил Мглу. И до него не вполне доходило, что его жена, подопечные и дети – не то же самое, что и сам Разрушитель Империи.

Он общался с Радеахаром далеко за полночь, затем отправил его с сообщением для Мглы, а сам начал размышлять о докладах Радеахара. Похоже, в Кавелине происходило что-то интересное. Народ начал принимать Нерожденного в расчет.

Когда прибыл Нерожденный, императрицы не было в башне Карха. С ним отважился иметь дело кандидат Лейн Шэ, поняв, что гость ведет себя неагрессивно. Нерожденный доставил маленькую деревянную шкатулку, предназначавшуюся императрице. Источник ее происхождения был ясен, учитывая, кто ее принес.

Лейн Шэ послал в штаб-квартиру императрицы человека с запиской, где говорилось, что Разрушитель Империи, похоже, не способен столь точно следить за ее передвижениями, как она опасалась.

Телохранители с таким энтузиазмом пытались защитить императрицу, что сломали шкатулку, которую вручную сделал Скальца. К удивлению Мглы, поступок мальчика ее тронул.

Сообщение от чародея было крайне важным, как и записка от Лейна Шэ.

Да, весьма важно было сохранить в тайне, что Старец жив. И да, имелась возможность проверить, знает ли об этом Звездный Всадник.

Следовало использовать все средства, чтобы вернуть Старцу память, если он и впрямь настолько взбунтовался, что положил своим мятежным поступком начало эпохе Избавителя.

Они вот-вот подпишут договор с Матаянгой. На горизонте не было видно никакой угрозы. У Мглы появилось время, чтобы заняться не только этим, но и попытаться восстановить отношения с детьми.

—Какими же глупостями приходится заниматься, – снова пробормотал Гарун, собирая дорожное снаряжение. Нужно было уходить, и быстро. Прежде чем начнутся поиски, шатер наверняка окружат.

Оставалось лишь надеяться, что он успеет уйти, прежде чем закроется кордон.

Зачем он пошел на такой риск? Вполне достаточно было ее услышать. Он выскользнул в вечерний сумрак через заранее подготовленный выход. Никто его не видел. Целью его было заведение Спятившего Змея, теперь заброшенное, если верить слугам Ученика. Там можно было спрятаться.

Почему, во имя Господа, она решила именно тогда поднять взгляд? И – в сотый раз – какое безумие привело его в Себиль-эль-Селиб?

Было уже темно. Пока что он встретил только одного человека, который лишь угрюмо поприветствовал его на ходу.

Почему никто не поднял тревогу?

Похоже, Ясмид о нем не сообщила.

Почему? Потому что он ее муж? Потому что решила, будто это лишь игра ее воображения?

Ученик говорил, что видел похожего призрака.

– Кто здесь?

Проклятье!

Они оставили часового.

Ясмид яростно уставилась на Ибн Адима эд-Дина аль-Димишки. Тому было страшно, но он изо всех сил старался скрыть, что женщина способна его напугать. Однако она все поняла и наслаждалась его страхом. Смерть для стариков была даром Господа – им никто не помогал умереть. Но пусть Ибн Адим боится самого худшего.

– У меня для тебя задание, сын Адима, – сказала Ясмид. – Ты любишь скрупулезность во всем, так что оно вполне тебе подходит.

– Всегда готов служить.

– Хорошо. Ты слышал о воровстве в шатре моего отца?

– Ты поступила весьма милостиво, покарав лишь одного преступника.

– Более чем. Порок распространился глубже, чем я полагала. Некоторые, кого мы считали честными людьми, на самом деле снимали сливки с добычи более мелких воров. – Пусть думает, что она имела в виду деятельных личностей, которых он так презирал. – Иди в шатер отца. Изучи все данные. Выясни, откуда приходили деньги и куда они уходили. Составь точную и подробную опись всего, что там хранилось.

– Госпожа? Можно чуть более конкретно?

Ясмид полагала, что выразилась достаточно ясно.

– В течение многих лет мой отец получал тысячи даров и невероятные сокровища в виде своей части добычи. Все это в итоге оказывалось в том заплесневевшем подобии шатра. Сколько-нибудь надежной описи не существует. Соответственно, невозможно узнать, что было похищено.

– Понимаю, госпожа. Этим я могу заняться. Какую помощь я получу? Сколько у меня времени на допрос упирающихся свидетелей?

– Советуйся со мной по каждому случаю. В помощь себе можешь взять любого священнослужителя, которому пока ничего не поручено. – Это помогло ей выкинуть стариков из головы.

– Когда мне начать?

– Решай сам. Хабибулла уже подготовил все необходимые предписания. Сообщай мне о любых необычных находках или серьезных попытках тебе помешать.

Имам вышел в сопровождении Хабибуллы.

Ясмид позволила себе самодовольно улыбнуться.

Ибн Адиму предстояло выполнять ее работу, страдая от ненависти допрашиваемых и заодно выясняя, не прячется ли кто-то в шатре ее отца.

Даже Хабибулла решил, будто с ней в тот вечер случился припадок. Она была убеждена, что стала жертвой галлюцинации под воздействием разговоров свами о том, что ее отец видел призрак отца Гаруна.

Все это было лишь самовнушением, и ноги его росли из услышанного ею в лагере паломников.

Быть королем Хаммад-аль-Накира – значит страдать от разочарований, унижений и мысли, что все постоянно идет не так. Мегелин подозревал, что ему препятствует некая дьявольская сила, доставляя неприятности, даже когда он не делал вообще ничего.

Катастрофа на соляном озере не должна была случиться. В том не было его вины. Древние старики, командовавшие его батальонами, не выполнили приказ. Они постоянно под него копали, и он давно бы от них избавился, если бы мог.

Увы, он не смел поступить очевидным образом. Некоторые из них жили на этом свете, еще когда его отец был мальчишкой. Казалось, будто они существовали всегда. Солдаты – те немногие, кто еще остался, – считали их духами-хранителями.

Единственным его орудием было терпение. Достаточно скоро с ними должно было случиться неизбежное.

Но терпение не было свойственно Мегелину.

И еще эти слухи о возвращении отца, ходившие с тех пор, как Магден Норат погиб по собственной глупости… Что делать? Независимо от того, были ли они правдой или ложью, они влияли на все происходящее каждый день. Возможность, что Гарун бин Юсиф жив, учитывалась при принятии любого решения.