ДНК и её человек. Краткая история ДНК-идентификации - Елена Клещенко

Знал бы Юрий Карлович, что реальность еще более причудлива, что, кроме надписей на вилках и пуговицах, человека окружают миллионы надписей, вообще невидимых глазу, составленных из буковок-молекул. Надписи в тополевой почке, раздавленной на асфальте, и в перышке, которое уронила птица. Надписи на вилке расскажут о котлете, надписи на пенсне или очках – о хозяине этого оптического прибора и о тех крошечных организмах, что живут у него на носу. Надписи в каждом чихе, в капельке крови, в волосах на расческе твоей женщины… Возможно, нам было спокойнее жить, когда мы не знали об этих буковках.

Однако выбора у нас нет, “развидеть”, как говорят в интернете, не получится, и нужно учиться существовать во Вселенной, где у всего живого, от президента до вируса, есть буквенный идентификатор. Ближе к концу тысячелетия героями историй с ДНК становятся великие люди. В конце тысячелетия приключились две истории, ясно показавшие, что мир не будет прежним, и главными героями обеих, по удивительному совпадению, были американские президенты.

“Он был моим начальником, самым могущественным человеком на планете. Он был на 27 лет старше меня, с богатым жизненным опытом. В то время он находился на пике своей карьеры, а я пришла на первое место работы сразу после окончания колледжа”[42]. Президент США Билл Клинтон и стажер в администрации Белого дома Моника Левински. Сексуальный скандал, едва не завершившийся импичментом, миллион как более, так и менее остроумных шуток и анекдотов на всех языках Земли. Страшно подумать, этой истории уже 20 лет.

Для тех, кто родился позже, или был слишком мал, чтобы знать о таких вещах, или был большой, но не интересовался, – краткое содержание. В 1995 г. Моника Левински начала работать в Белом доме, сначала стажером, позднее штатным сотрудником, получала отличные отзывы от коллег. Через некоторое время у 22-летней Моники начались сексуальные отношения с президентом, 49 лет, женатым. Развивались отношения вполне идиллически, с нежными словами и небольшими подарками друг другу, – банальный служебный роман между боссом и юной подчиненной, если забыть о должности босса. Любовь была тайной, президент на этом настаивал, Моника согласилась, но тем не менее рассказала по секрету нескольким людям, в том числе своей подруге Линде Трипп, которая работала в министерстве обороны. А та, осознав причастность к историческому событию, рассказала литературному агенту, получила совет записывать телефонные разговоры с Моникой и последовала этому совету.

Уже совсем никто не помнит, что перед делом Моники Левински было дело Полы Джонс – так звали государственную служащую штата Арканзас, которая обвинила Клинтона, на тот момент губернатора Арканзаса, в сексуальных домогательствах. Вообще 42-й президент США, если верить многочисленным источникам, к женской красоте был очень неравнодушен. Решение суда было в пользу Джонс: президент подчиняется тем же законам, что и все граждане страны, и за свои проступки, совершенные до того, как занял пост, должен отвечать на общих основаниях. Однако во время этого процесса Левински, проходившая как свидетельница, под присягой отрицала факт своей связи с Клинтоном. То же сделал и сам Клинтон: никаких сексуальных отношений. Позднее он говорил, что определение сексуальных отношений, данное судьей, не включало оральный секс и что простые американцы его прекрасно поймут. Поняли простые американцы или нет, это не избавило его от предъявления обвинений в лжесвидетельстве.

После этого, в начале января 1998 г., Линда Трипп передала записи разговоров с Моникой, где обсуждались самые интимные подробности ее отношений с президентом, независимому адвокату Кеннету Старру – он расследовал и другие дела, связанные с администрацией Клинтона. Новость о Билле и Монике впервые появилась 17 января 1998 г. на консервативном веб-сайте Drudge Report, а в публичное пространство вышла 21 января, с публикацией в The Washington Post[43]. Сущность обвинения была не только в сексуальных отношениях с сотрудницей Белого дома, но и в том, что на Монику давили, рекомендуя молчать о них. Женатый президент крутит амуры с девушкой, годящейся ему в дочери, причем с подчиненной и на рабочем месте, – это нехорошо, но вот то, что высочайшее должностное лицо говорит неправду в суде и заставляет лгать других, по американским меркам совсем беда. Лжесвидетельство, неуважение к суду, препятствование правосудию – неприятные слова для любого гражданина, а для президента в особенности.

Двадцать шестого января президент Клинтон на пресс-конференции в Белом доме опроверг обвинения в связях с Моникой: “Но хочу сказать одну вещь американскому народу. Я хочу, чтобы вы меня услышали. Я еще раз заявляю: у меня не было сексуальных отношений с этой женщиной, мисс Левински. Я никогда никого не заставлял лгать, ни единого раза; никогда. Эти ложные обвинения. И мне нужно вернуться к работе на американский народ. Спасибо”. Однако шум не стих. Тайну такого рода, когда она уже вылезла наружу, обратно не спрячешь.

Двадцать восьмого июля 1998 г. Левински получила свидетельский иммунитет (это понятие включает защиту от обвинений, связанных с будущими показаниями). Она призналась, что с ноября 1995 г. по март 1997 г. у нее было девять сексуальных контактов с президентом, и достаточно подробно их описала. (В апреле 1996 г. ее перевели на работу в Пентагон – очевидно, кто-то посчитал, что она проводит слишком много времени в обществе президента, но отношения на этом не прекратились.) Кроме того, она передала следствию записи своего автоответчика с краткими сообщениями от Клинтона, несколько подарков от него же – и знаменитое темно-синее платье, запачканное спермой, которое было на ней во время встречи с президентом 27 февраля 1997 г. Кстати, именно Линда Трипп уговорила подругу не сдавать это платье в чистку. И тут в дело вступил анализ ДНК[44].