С бомбой в постели - Михаил Любимов

Закончил патетически:

— Знаете что, Джон? Давайте просто будем друзьями! Будем иногда встречаться, в этом нет ничего предосудительного. Хотя вы и не дипломат, но ваше мнение имеет особый вес. У меня только одна просьба: никому не рассказывать о наших встречах.

Последнее — залог успеха, что стоит разработка, если источник о ней болтает?

Расстались друзьями, а тут еще приятный сюрприз: прямо навстречу шел блистательный Леонид (злился необыкновенно, ибо прождал около памятника Долгорукому целый час, боялся пропустить, а тут холодный ветер, черт бы его побрал!).

— Боже мой, Джон! Куда же вы исчезли? Я так соскучился по вам, так соскучился! Вы знаете, в тот раз произошло недоразумение, нас приняли совсем за других людей. Послушайте, что вы делаете сейчас? Поехали ко мне!

С корабля на бал. И что в этом плохого? Разве он виноват в чем-то перед королевой и отечеством? Как повезло, что встретил Леонида.

Разработка клерка атташата подняла авторитет Петра Ивановича, сняла еще один немаловажный синдром: высокий генерал имел тридцать восьмой размер ботинок, продавщицы улыбались, услышав об этом, поэтому ему приходилось шить обувь в цековском ателье, тоже неприятно. Так вот, после победы в деле Уоррена синдром исчез. Правда, Петр Иванович удивил свою Капу вопросом, существовал ли в Древней Греции остров вроде Лесбоса, но наоборот, где одни мужчины и мальчики. Такого жена припомнить не смогла, хотя рассказала, что Платон был гомосексуалистом и утверждения о пылкой связи Сократа с проституткой Аспазией полная чушь, ибо он тоже развратничал со своим учеником Алкивиадом.

— А Приап? — поинтересовался муж.

— Хорошо бы, чтобы у тебя стоял, как у Приапа! — разозлилась Капа.

И на Громове благотворно отразилась разработка: со стыдом ловя себя на интересе к гомосексуализму (о, эта страшная сцена во время съемок!), он решил подетальнее ознакомиться с вопросом и купил учебник «История Древней Греции» в издательстве «Высшая школа», правда, по существу проблемы ничего не обнаружил, зато узнал, что первое классовое общество появилось на острове Крит.

Человек привыкает ко всему, привыкает к войне, к голоду, к нищете, привыкает к «Мерседесу», особняку с охраной, к бесконечному счастью, к нелюбимой жене, к вымогателю-бандиту. Человек привыкает и к секретному сотрудничеству, есть такой закон. Пришел декабрь с сильными морозами, Джон аккуратно приходил на конспиративную квартиру, от «Арагви» и прочих шикарных ресторанов отказались: нечего баловать и зря светиться. Никаких деликатных поручений ему не давали, Громов выслушивал его мысли по поводу международного положения (весьма скудные), по ходу дела ставил вопросы о жизни посольства, об отдельных сотрудниках, о разведчиках. делал это как бы между прочим, легко и ненавязчиво, да и сведения эти не несли на себе печати секретности.

На Рождество с благодарностью за труды Громов вручил книгу о балете, шикарно изданную, с конвертиком внутри.

Джон раскрыл и ахнул.

— Нет-нет, я не возьму денег, ни в коем случае!

— Дорогой мой, я мог бы купить вам какой-нибудь подарок на эти жалкие две тысячи долларов, но гораздо лучше, если вы сделаете это сами.

Умели убеждать.

Взял деньги! — это тоже этап, это тоже праздник! Не каждый берет, на свете хватает чистоплюев, надо еще уметь дать, делать это не грубо, мягко, словно это интересная книга, взял деньги! — теперь нужно от артобстрела переходить к атаке, яблоко созрело и вот-вот упадет на землю.

Решающей встрече предшествовал целый шквал сборищ с Владленом и другими.

Громов на очередной встрече:

— У нас уходит масса времени на обсуждение политических вопросов. Конечно, ваша информация очень интересна, однако гораздо удобнее, если бы вы приносили на встречи со мной документы. Я снимал бы копии, и мы могли бы всласть поесть и поболтать.

— Но нам запрещено выносить секретные документы.

— Я же вам их тут же верну. Вас же никто не проверяет. Кроме того, как я много раз вам говорил, нас прежде всего интересуют Соединенные Штаты.

Коготок попал — всей птичке пропасть.

— Но самое главное — это ваша безопасность, она дороже всего. Извините меня за нескромный вопрос, Джон: какие у вас отношения с Мэгги?

— С Мэгги? Честно говоря, она не вызывает у меня никаких эмоций.

— Извините, но было бы очень полезно для дела, если бы вы. как сказать?.. нашли бы с ней общий язык.

У Уоррена от изумления брови полезли на лоб.

— Мы располагаем различной информацией об английском посольстве. там о вас отзываются по-разному и не всегда в выгодном свете. Многие считают странным, что вы не интересуетесь женщинами. Нам бы не хотелось, чтобы этим заинтересовалась служба безопасности.

О, эта чертова Мэгги! Нет, это не в его силах.

Но хотя бы провести вдвоем рождественский вечер дела ради.

Уговорил.

Джон купил индейку в магазине посольства, Мэгги самолично обработала ее, засунула в жарочный шкаф и отдалась во власть любви на целых два с лишним часа, пока птица не созреет и не покроется золотистой корочкой.

Первый поцелуй оказался не таким жарким, как она предполагала (Джон чуть не потерял сознание от отвращения!), все последующие события носили несколько необычный характер. Тем не менее она осталась довольна и решила воспитывать Джона, дабы превратить его в полноценного любовника.

— Почему ты раньше меня не приглашал?

— Считал неудобным.

— Ты любишь меня?

— Наверное. А ты?

— Очень. Ты правду мне говоришь?

Неожиданно на главном направлении Уоррен обнаружил недюжинные способности: ухитрялся приносить на встречи с Громовым не только материалы военно-морского атташата, но и всего посольства, перефотографировал документы миниатюрным «миноксом» или обыкновенной «минолтой»: материалы — на сиденье стула, аппарат — на спинке, притаскивал и оригиналы, которые перефотографировались на консквартире и тут же возвращались — не рисковали.

Вошел во вкус, получал по труду.

Но всему имеется конец, и в посольство прибыла шифровка о завершении командировки Уоррена, весть печальная: уезжала курица, несущая золотые яйца. Боже, как жалко отдавать ее чужакам в лондонскую резидентуру! Да разве они это заслужили? Сидят и чешут задницы, эти разведчики, к тому же еще презирают чернорабочих контрразведки. Но приказ есть приказ, разработали условия связи на все случаи жизни: и постоянные, и даже если грянет война, понатаскали на тайниках, научили разбираться в схемах, использовать тайнопись и всевозможные сигналы на столбах, скамейках и стенах домов.

Специально в Москву призвали для инструкций нового куратора в Лондоне.

— Будьте постоянно бдительны, следите за своим поведением. Тратьте осторожно те деньги, которые мы вам передаем, нежелательно, если ваше окружение обратит на это внимание! — инструктировал Джона посланец из Лондона, покуривая черчиллианскую сигару, к которым пристрастился в процессе своего заграничного загнивания. — Жить нужно скромно и по средствам. Будьте осторожны и в своих связях с мужчинами — в адмиралтействе, где вам предстоит работать, существует отдел безопасности, проверяющий кадры по всем параметрам.