Королева придурочная - Галина Врублевская

Алина пренебрежительно дернула плечом:

– Все понимаю, твой покровитель не велит.

Ксения поджала нижнюю губу и стала похожа на провинившегося ребенка – даже лучшая подруга презирает ее. Совсем иначе она представляла разговор с Алиной, ведь они так долго не виделись. Думала, обеим будет приятно поболтать о детских проделках: сколько веселых и радостных моментов они пережили вместе! Но Алина иначе помнила школьные годы. В ее представлении они были не веселыми, не счастливыми, а полными унижений и обид. У Ксении было все: дорогая форма, красивые туфли, заморский ранец, а у Алины – помоечное тряпье. Потому все и вертелись вокруг этой, видите ли, королевы. И парень с последней парты был влюблен в Ксению, хотя та и не отвечала ему взаимностью. Сколько слез пролила Алина из-за этого Печорина, надеясь, что он обратит на нее внимание. Так и не заметил ее страданий, а потом перевелся в другую школу. Нет, школьные годы Алина вспоминать не любила.

Зато теперь Ксения была сброшена с пьедестала – любовница начальника! Алина, постукивая носком ноги об пол, постаралась скрыть удовольствие от смущения Ксении. Однако решила, что поверженную королеву не стоит добивать, ее можно пожалеть. Скрывая радостное торжество, Алина придала сочувственный, доверительный тон голосу:

– Извини, Ксюша, что не в свое дело вмешиваюсь. Теперь я вижу, как ты с Вадиком мучилась. Он же ненормальный. По нему психушка плачет! А главврач достойный человек, а?

Алина отметила про себя, как недовольно перекосила губы Ксения, и поняла, что отношения любовников далеко не безоблачны. Она попыталась выспросить у подруги подробности, но Ксения ушла от темы:

– Давай о чем-нибудь другом. Как твои? Мама, отчим? Где бабушка обитает? Она, кажется, была бездомной? Ты взяла ее к себе, наконец?

– Мама, отчим в порядке. А что касается моей бабушки, то она уже не бездомная. И, насколько я знаю, служит няней у одной интеллигентной врачихи. Пасет ее сынулю Никитку!

Ксения смутно помнила историю появления у Алины бездомной бабушки, она даже видела ее мельком лет двадцать назад. Но ни за что бы не признала в чистоплотной, суховато сдержанной старухе, няне ее сына, ту грязную, неухоженную женщину – так значит, – бомжиха Валя и баба Проня – одно и то же лицо?! Ксения приоткрыла рот, не зная, как реагировать на этот невероятный факт.

– Ты хочешь сказать, что…

– Да, милая Ксюша. Моя бабуля работает у тебя, а живет в этом санатории.

– Но почему Проня?

– Для тебя не секрет, что она состоит в секте?

– Да, но…

– Потому и Проня – Прасковья. Новое имя – новая жизнь. Моя бабуля вписалась-таки в мир нормальных людей. Вот так, Ксюша!

Ксения задумалась, забыла о недопитом чае. Ей было почему-то неприятно, что бывшая бомжиха нянчит именно ее сына, хотя Ксения, в силу профессии не делившая людей на белых и черных, привыкла помогать всем. Мысль о том, как все в этом мире переменчиво, заставила ее посмотреть и на Алину новым взглядом, а не тем, привычным, чуть-чуть опекающим, из далекого детства. Ксения помнила худосочную умненькую дурнушку, школьную активистку и закадычную подружку, неизменно находившуюся рядом все школьные годы. Но теперь перед ней сидела уверенная в себе привлекательная женщина.

– А ты выглядишь отлично! Лицо свеженькое, прическа – будто только что из парикмахерской. И костюмчик на тебе, я правда не разбираюсь в фирмах, но, наверно, из дорогого магазина! И машина впечатляет, иномарка?. Неужели торговля биодобавками так прибыльна? Ты совсем бросила юриспруденцию? – последний вопрос не был риторическим. Ксения уважала профессию юриста и удивлялась, как подруга рассталась с тем, что так дорого ей далось.

Алине хотелось похвастаться своим положением топ-менеджера в крупной компании, показать, чего она сумела достичь без всякой поддержки, только благодаря собственным усилиям и способностям, но миссия требовала секретности.

– Пока меня устраивает нынешнее занятие.

– Все-таки ты стала какая-то другая.

– Какая же? – Алина слегка улыбнулась, наслаждаясь впечатлением, произведенным на подругу детства. Сама Ксения выглядела обыденно и устало, как и положено врачу, принявшему двадцать больных.

– Другая и все, – тут новая мысль осенила Ксению. – Алинка, но законы и параграфы семейного кодекса еще не выветрились из твоей головы? С разводом мне поможешь?

– Хочешь развестись с Вадиком? – уточнила Алина.

– Ну, а с кем же еще? Возьмешься посредничать в этом деле?

– Если ты тоже поможешь мне кое в чем.

– Все, что от меня зависит, сделаю. Путевку в санаторий твоим родным устроить? Проконсультировать?

Алина усмехнулась улыбкой человека, который может позволить себе купить любую медицинскую услугу, не выклянчивая ее у знакомых врачей. Слегка косящие глаза закатились куда-то вверх, под веки. Алина хотела использовать близость Ксении к Жарковскому в своих интересах, через ее посредничество добыть документы, но наитие подсказывало, что еще не время: надо выждать, присмотреться к ситуации.

Получасовое чаепитие возобновило общение бывших подруг. Теперь они часто встречались за чашечкой кофе. Алина не бросала слов на ветер – съездила пару раз в город и уговорила Вадика не противиться разводу. В качестве утешительного приза предложила ему помощь в борьбе за обладание жилплощадью. Алина заранее испытывала радость от того, что Ксения лишится родового гнезда – квартиры, все юные годы вызывавшей у Алины дикую зависть. Потом она подробно пересказывала какие сложности ей пришлось преодолеть для достижения успеха в этом деле. Притворно ругала Вадика за корысть, за то, что пытается выгнать из родного дома жену с ребенком.

Однажды подруги сидели в креслах в номере Алины, дымя сигаретами. После пережитого стресса – побега от мужа, – Ксения вернулась к институтскому баловству: стала покуривать. В студенческие годы она дымила за компанию, теперь же курение становилось для нее насущной потребностью. Алина завершила рассказ об очередном этапе бракоразводного процесса и осмелилась, наконец, потребовать у Ксении плату за услугу. Она попросила ее снять копию с документа о предоставлении аренды хозяевам сауны и передать ей:

– Найди момент, пошурши в бумажках дружка.

Ксения ошарашено смотрела на подругу – неужели та не понимает, что толкает ее на подлость? Как бы она не относилась к Жарковскому, она никогда, ни за что… Алина впервые видела Ксению в таком гневе.

– Разве ты сама не жаловалась мне, что главврач спустя рукава относится к своим прямым обязанностям, не обеспечивает санаторий необходимым для лечения?

– Да, но… А зачем тебе этот документ?

Алина не зря была опытном юристом, она умела повернуть любое дело так, чтобы оно выглядело благородным. Она таинственно помолчала, скосила глаза к носу, оглянулась на дверь и тихо прошептала:

– Я тут по поручению общественной комиссии ветеранов. Это безобразие, что малоимущие пациенты не имеют возможности пройти полноценное лечение. Я считала, что это твой профессиональный долг, помочь в разоблачении главврача.