Влюбленный повеса - Джоанна Линдсей

От такого упрека она покраснела, но попыталась исправиться. И это его удивило. Получив работу шантажом, она должна была относиться к ней несерьезно. А Дэнни, похоже, решила стать хорошей служанкой, и это открывало перед ее хозяином безграничные и весьма приятные возможности.

— И не забудь взбить подушки, — добавил он. Она застыла на миг, а потом изо всех сил ткнула кулаком в середину подушки. Джереми подавил смешок. Возмездие оказалось слаще, чем он думал.

— Теперь мои сапоги.

Дэнни с беспокойством нахмурилась и незаметно для себя снова заговорила по-уличному:

— А чего с ними?

— Помоги мне их снять.

Не сдвинувшись с места, она тем же беспокойным тоном спросила:

— А мужчины у вас для этого нет? Как там его звать?

— Камердинер. Нет, он мне ни к чему. Для таких мелочей есть ты.

Дэнни закрыла глаза. Джереми даже показалось, что он услышал стон, но в этом он сомневался. Что же будет дальше? Неужели он наконец задел ее за живое, да так, что она не выдержала? Его кровь быстро закипала. При виде Дэнни рядом с постелью его мучило желание уложить ее в эту постель.

— Подойди сюда, — чувственно и томно приказал он. Она широко открыла глаза, но осталась на месте.

Наверное, совсем перепугалась.

Чтобы немного успокоить ее, Джереми перевел взгляд на свои ноги и напомнил:

— Сапоги. Сегодня я все-таки хотел бы лечь спать, и желательно разутым. — Она по-прежнему стояла, и он раздраженно продолжал: — Может, напомнить тебе, что ты сама просила работу и даже настаивала?

Это подействовало. Дэнни торопливо пересекла комнату, схватилась за его сапог и задергала, пытаясь стащить. Конечно, сапог не поддался. Несколько минут Дэнни пыхтела и упиралась, но сапог не сдвинулся ни на дюйм.

Наконец Джереми сухо осведомился:

— Стало быть, ты и этого не умеешь?

— Умею, — обиделась Дэнни. — Просто я думала, богачи носят сапоги, которые легко снимаются.

— Если не брезгуешь, можешь оседлать мою ногу, дорогая. Смелее!

Дэнни подчинилась, повернулась к нему спиной и дождалась, когда он упрется второй ногой ей в поясницу. Но теперь оцепенел Джереми. Дэнни явилась наверх без сюртука, в одной рубашке, штанах и носках, и ее упругие тылы вдруг оказались прямо перед Джереми, в пределах досягаемости. Вероятно, он совершил величайший подвиг в жизни, не воспользовавшись этим случаем и вместо этого упершись ногой в подставленное место.

Джереми толкнул Дэнни сильнее, чем требовалось. Она пошатнулась, зато успела стащить сапог и занялась вторым.

В попытке охладить собственный пыл Джереми небрежно заметил:

— Вижу, на тебе по-прежнему лохмотья. Почему миссис Робертсон не нашла тебе приличную одежду?

Дэнни метнула на него сердитый взгляд, убедилась, что он не насмехается над ней, и объяснила:

— Она пыталась. Даже сводила меня к своей сестре, портнихе. Сказала, что искать для меня готовое платье — только зря тратить время. Все равно из-под него будут видны лодыжки.

— Какая досада! Я был бы не прочь полюбоваться ими. Дэнни фыркнула.

— Первое платье пришлют завтра, второе — через день.

— И все? Этого слишком мало.

— А я сказала ей, что мне хватит.

— Сомневаюсь. Не можешь же ты каждый день стирать одежду! Незачем тратить время. Я велю миссис Робертсон заказать еще платьев. Как тебе комната? Устраивает?

Второй сапог тоже был снят. Обернувшись, Дэнни вопросительно подняла бровь.

— А если нет, вы меня переселите?

Джереми поднялся, шагнул к ней и заговорщически прошептал:

— Моя комната к твоим услугам. Я не против такого соседства.

Дэнни напряглась:

— И не мечтайте, приятель! Выпрямившись, он вздохнул:

— Нельзя быть такой ершистой, Дэнни, это всего-навсего безобидный флирт. Да будет тебе известно, я не кусаюсь — кроме как ради удовольствия, а это совсем другое дело. Скорее нежное покусывание. — Его голос стал хриплым. — За шейку, ушко… кстати, ступай к себе.

Так она и сделала, не теряя ни секунды.

Дэнни почти бежала по коридору к кухне. Она проспала, ее понадобилось будить — неудачный первый день работы. Да еще такой выгодной! Ей до сих пор не верилось, что она будет жить в этом прекрасном доме.

Даже в том крыле, где, жили слуги, пол в коридоре устилал ковер! Но Мэлори не нанял бы ее, если бы не шантаж, хотя и подыскивал горничную. При воспоминании об этом Дэнни становилось тошно. Хорошо еще, что она все-таки добилась своего. Мысленно она поклялась стать самой лучшей горничной, какую он мог бы найти.

Мысли о Мэлори вызвали у нее прилив возбуждения, который Дэнни постаралась скорее погасить. Не замечать этого влечения было нелегко, но Дэнни понимала, как рискованно было бы поддаться ему.

Наконец она вошла в кухню. Кухарка миссис Эппл-тон уже находилась на своем посту — веселая особа средних лет, невысокая, но крепкая, За работой она любила петь во весь голос.

Вчера, когда миссис Робертсон представила ей Дэнни как новенькую верхнюю горничную, миссис Эппл-тон хохотала почти десять минут, покатываясь со смеху всякий раз, стоило ей снова взглянуть на Дэнни. Девушка надеялась, что кухарку так развеселила ее одежда. Наверное, миссис Эпплтон никогда прежде не видела женщин в панталонах.

Ее помощницей Клэр оказалась та самая ворчливая девушка, которая вчера впустила Дэнни в дом. Когда Дэнни вошла в кухню, Клэр сразу заявила:

— Ты опоздала.

— Знаю. Извините.

— Завтрак уже остыл.

Послушать ее, так в этом была виновата Дэнни. Клэр принадлежала к людям, которые вечно чем-то недовольны. Сутулая, с поникшими плечами, она постоянно хмурилась — по крайней мере Дэнни еще ни разу не удалось увидеть у нее на лице другое выражение. А может, мрачной Клэр казалась только рядом со смешливой кухаркой.

— Сейчас мне некогда завтракать, — объяснила Дэнни с грустным вздохом, глядя на несколько приготовленных для слуг блюд. Ее голод разыгрался с новой силой.

— Это еще почему? — возмутилась Клэр. — Какие у тебя могут быть дела? Ты опоздала к завтраку.

— Да? А разве не на работу? Клэр фыркнула:

— Это мое дело — вставать ни свет ни заря. А ты жди, когда хозяин покинет спальню, потом ступай убирать в ней. Наверху шуметь нельзя, пока он не проснулся сам.

— А если он проспит весь день?

— Значит, будешь работать ночью, ясно? И следи за своей речью, — с отвращением добавила Клэр. — Ни слова не разобрать, бубнишь, как беспризорник. Откуда ты?