Сказки темного города. Махаон - Наталиса Ларий

– Мы просто с подругой поспорили, чья лошадь выносливее, только и всего, – безразлично ответила я, швырнув ему поводья.

Парень недовольно посмотрел на меня и строго спросил:

– Она что вам, игрушка? Она же живая!

– Она моя собственность. Что хочу, то и делаю с ней! Тебе какое дело? – надменно посмотрела я на него. – Выполняй свою работу и не придирайся к тому, что делает твоя хозяйка со своей лошадью.

– Вы не моя хозяйка, – последовал стальной ответ.

– Нет? Разве? – прищурила я глаза. – Пока ты не отработал долг, который висит на тебе благодаря отцу-пьянице, ты подчиняешься моему отцу, а значит и мне.

– Я работаю, а не подчиняюсь, – отрезал парень в ответ.

– Это ты так думаешь, – хмыкнула я и с презрительной улыбкой толкнула ногой стоявшую рядом корзину с фруктами для животных. – Собери, – кивнула я на рассыпанные яблоки.

Тень злости во взгляде и в мгновение ока парень ухватил меня за предплечье, встряхнув при этом.

– Собери, – издевательски проговорила я, совершенно не боясь его. – Иначе нажалуюсь папе.

– Вам не за что на меня жаловаться, – гаркнул он в ответ.

– Не за что? – захлопала я наивно ресницами. – Значит придумаю.

Парень всего мгновение смотрел на меня с отвращением, затем отпустил и проговорил недовольно, перейдя со мной на «ты»:

– Такая маленькая и уже такая дрянь. Ты не стоишь и мизинца своего отца.

– Зато ты стоишь той работы, которую выполняешь. Грязный конюший, таскающий лошадиный навоз, – я совершенно не следила за тем, что плел мой язык, поскольку до ужаса не любила, когда кто-то хоть в чем-то перечил мне.

– Почему тебя еще не выпороли за такое обращение с прислугой? – недоуменно спросил парень. – То, что у твоего отца на порядок больше монет в кошельке, чем у остальных, еще не дает тебе право унижать других.

– Не дает, – пожала я плечами. – Но зато дает право поступать так, как мне хочется. Захотела загнать лошадь – загнала. Папа другую подарит. И не какому-то там должнику указывать мне, как поступать с ней.

– Иди отсюда прочь, пока я не задал тебе трепку за эти слова, – покачал головой парень.

– Трепку? – засмеялась я. – Да это тебе трепку зададут, едва только я пальцами щелкну.

– Меня не за что наказывать в отличие от тебя. Я знаю, что за такое негодное обращение с животными отец по головке не погладит. Я ему сегодня же доложу о том, что ты сделала.

Я нахмурилась, поскольку знала, что конюший прав. Отец, конечно, ругать бы сильно меня не стал, но вот лишить поездки на пикник с выпуском моего класса – это как пить дать, а мне до ужаса этого не хотелось бы.

– Только попробуй сказать ему, – прошипела я, испепеляя взглядом парня.

– Попробую. Чтобы впредь неповадно было так обращаться с животными.

Сказав это, он кивнул в сторону подъезжающего экипажа отца. Я же всего минуту стояла, покусывая губу и раздумывая, что же делать. Мерзкие чертики внутри провоцировали меня сделать нечто такое, благодаря чему и парню можно будет место его указать, и от наказания отцовского уйти. Когда экипаж отца остановился во дворе, я наигранно зарыдала и пошла к нему. Всего пара фраз о том, что конюший имел наглость приставать к его тринадцатилетней дочери и спустя четверть часа парня уже распинали на столбе для порки. Было так странно, он даже не умолял выслушать его, просто сказал, что не делал этого и не более того. Но отец, конечно же, поверил моим зареванным глазам и через какое-то время я надменно наблюдала за тем, как длинная плеть врезалась в спину парня, оставляя на его спине длинные кровавые полосы. Когда его сняли и потащили прочь с территории особняка, он прошептал срывающимся голосом в тот момент, когда его волокли мимо меня:

– Маленькая избалованная лгунья. Обещаю, что ты ответишь за это когда-то.

Этот обрывок моего и правда безобразного поведения в прошлом пронесся в голове за считанные секунды.

– Я не узнала его. Никогда особо не присматривалась к прислуге, вот дура, – испуганно прошептала я, посмотрев на Дирзаль. – Господи, поэтому я здесь. Вот почему он меня не выпотрошил, как о том просили стригои. Он кое-что похуже для меня придумает, это точно, – заскулила я, вытерев испарину на лбу. – Бог мой, а как он Аристократом стал?

– Не знаю, – пожала плечами ведьма. – Когда он появился в этом особняке, я его лишь мельком один раз видела и узнала. Он ведь после того, как его отец твой выпороть приказал, у верховного аудиенцию просил, но в назначенный день так и не пришел. Пропал. Ну а вот теперь вернулся. И чем это все обернется для наших, я не представляю. Если затаил злобу…, – ведьма развела руками.

– Если затаил злобу, то я не жилец, – констатировала я факт. – А на меня он точно затаил ее. Я же и правда…дрянью была. Он правильно меня тогда назвал. Как я могла так поступить с ним? Боже, – я застонала и отрешенно подняла глаза к затянутому паутиной потолку. – Мне было всего тринадцать тогда. А ему…лет двадцать пять, наверное. Господи, как отец мог поверить мне? Марго даже до сих пор порой вспоминала это происшествие. Она тогда единственная заступилась за него. Она-то знала, на что я способна. А отец…слишком любил меня, чтобы поставить под сомнение мои слезы. А теперь…стригой. Да еще и Аристократ. Не зря говорят, что ни один наш пакостный поступок не останется безнаказанным. За все платить придется. Вот и мой черед настал.

– Ну ты не пророчь раньше времени, – строго проговорила ведьма. – Ты его мальчика вырастила, может это-то хоть смягчит прошлое.

– Вырастила. Слыхали бы вы, как Тарон на всю улицу кричал, что отречется от него или убьет, если с моей головы хоть волосок упадет. Вот, вырастила сына ему…

Ведьма нахмурилась, затем проговорила:

– Не знаю, каков Дорн будет как правитель этих земель, но если он хоть на сотую долю не так жесток, как Валдар, то это уже будет огромным плюсом для нашего народа. В конце концов, это ведь он приказал построить звериную ферму, дабы их дети с малолетства не пили наших. А это уже о чем-то да говорит. При Валдаре тут знаешь что творилось? Выпускали ночью кого-то из наших на улицу и охоту для ребятни своей устраивали. Они ведь неконтролируемы, эти малыши-стригои. Маленькие звереныши, не иначе. Их не столь и много здесь, но жару они давали здесь дай боже. Это теперь и школа у них здесь, где, кстати, их учит сдерживанию своей сущности твоя бывшая преподавательница детского пансиона.

– Мисс Рошаль? – мои брови удивленно поползли вверх.

– Да. Только она теперь не мисс Рошаль, а мадам фон Мирай. Она обращенная и жена одного из приближенных Дорна.

– Куда мы катимся? – простонала я, вспоминая чопорную красивую молодую женщину, которую боялись все в нашем пансионе.