Ещё не Аюта - Владимир Осипцов

отношения. Может, Сабуро поступал и чересчур прямолинейно, пытаясь силой связать больные раны, но может, он и прав?! И им действительно, достаточно для того, чтобы развязать все узлы — просто собраться вместе, посмотреть друг другу в глаза?! Хотя бы просто из любопытства?! Младшая принцесса, которую, как самую маленькую, все любили и баловали, отлично знала, что все ужасы, которые ходили по устам про её родственников — просто враньё, и на самом деле её родители и братья с сёстрами просто замечательные... но как было больно, когда двое из этих замечательных, встречаясь, начинали осыпать друг друга оскорблениями! «О, Каннон, помоги это исправить!» — с трудом сложив зажатые ключицами руки в молитвенный жест, прошептала она, глядя на сияющий храм Бодхисатвы Каннон — самое высокое здание города. Ах да... там же сестра... при имени которой краснели и запинались даже самые бесстыжие из её фрейлин...

Храм был невероятно красив в это время суток. Возвышаясь почти в геометрическом центре города, ничем не затенённый, он гордо сверкал верхушкой и снегами, покрывавшими скаты крыш, лестницы, взлётные площадки Храмовой Стражи. Провисшие под тяжелой изморозью сторожевые сети казались в тени тонкой паутиной, а на свету — снопом золотистых лучей, привязанных к конькам крыш. Где-то там должна томиться в заточении вторая её сестра — потерянная и неуловимая Принцесса-Жрица.

Чуть правее виднелся небольшой, но тоже очень красивый шпиль мечети ракшасов, а за ними, не особенной высоты, но подавляющей грандиозности — Девятивратный Дворец, резиденция микадо. Рассвет скрывал его истинные размеры — только вблизи можно было понять, какая это громадина, своей изысканной асимметрией, повторяющей очертания горной цепи, завершающая ансамбль города.

Город уже проснулся, то там, то сям замечались следы деятельности жителей: то группами, то поодиночке поднимались к небу дымки очагов, под сетями и полупрозрачными куполами богатых кварталов замечалось какое-то смутное шевеление. Вот над Академией пролетел спешащий куда-то отряд стражи. По крышам бедняцких районов ползли разноцветные полоски — это невидимые пока рабочие очищали их в три прохода, каждый раз меняя цвет крыши — сначала снег, потом лёд, потом собственно черепица. Вот какой-то заспавшийся гуляка взлетел через решетку весёлого квартала и теперь нервно кружил над собственным домом, в досаде, что ещё не сняли сторожевые сети...

Принцесса посмотрела вниз, и увидела ползущий по дороге, как цепочка муравьёв, караван её свиты, и висящий над ними охранный эскорт, синхронно взмахивающий сильными крыльями. Голова каравана сворачивала вправо, к юго-восточным воротам. Девушка свистом позвала Ануш, и когда та обернулась, подбородком указала на свой дворец, расположенный как раз за этими воротами, в котором так и не сняли сторожевые сети.

Охранница-суккуб кивнула, и, торопясь, поминутно складывая крылья, чтобы, пикируя, набрать скорость, или наоборот, отчаянно хлопая ими для разгона на прямой, понеслась вперёд.

Дворец Тени Соснового Леса был не самым роскошным зданием города, но в нём была какая-то своя прелесть, изящество, воплощенные любящим отцом, сумевшим соединить спартанский образ жизни дочери с утончённым вкусом лучших архитекторов и садовников Края. Дворцовый сад, уже заросший деревьями, как лесная чаща, скрывал два пруда, обсаженных когда-то юными, а ныне — вытянувшимися в рост сосенками. А за их стеной — маленький уютный храм с очень самоуверенным и важным священником, охранявшим святыню от принцессы и её подружек, чаще, чем проводящий там служение.

Но что особенно радовало Третью Принцессу, так то, что в любую погоду можно было любоваться оттуда прекраснейшим Дворцом Цветочных Ветров, возвышавшемся над пагодами Академии, выстроенного, в отличии почти целиком классическо-сиддхской «Тени», в стиле призраков — в ожерелье из блистающих белоснежных колонн, возвышавшегося на холме к северу от дворца младшей принцессы, и в хорошую погоду северный ветер приносил просто тучи лепестков и моря ароматов лучших цветов лучшего сада Империи... Внутрь сестру старший брат так и не пустил, но она всегда имела возможность в дни своих коротких прилётов в Город, любоваться этой красотой издали...

Раздался свист Ануш, и демонесса увидела, как натянутые сети над её дворцом резко опали, стряхнув на сад и двор лёгшие правильными рядами хлопья снега, а затем и втянулись под крыши, уступая свою функцию вышедшим на галереи слугам с луками.

Принцесса заложила лихой вираж над караваном своей свиты, уже входящим в ворота, и, продолжая его, пронеслась по кругу, огибая дворец. Под конец фигуры сделала бочку, освобождая намотанную на ноги юбку, и, неожиданно, вместо взлётной площадки, (Ануш только ресницами хлопнула!), приземлилась на левый пруд.

Грузило, зашитое в подоле, больно ударило по ноге, каблуки дробно застучали по льду, выбивая льдистые искры, и только вовремя налетевший порыв ветра, предугаданный ещё на подлёте, опять наполнив крылья, остановил её.

Мацуко озорно улыбалась, складывая крылья, видя, какую суматоху создала её шалость. Испуганные слуги с видимым беспокойством спешили к ней, но она остановила их лёгким жестом и пошла уверенным шагом (чуть поскользнувшись один раз) в двери своего дома.

Шумно хлопая крыльями, вертикально опустились суккубы, а Ануш, сидевшая, нахохлившись, одна на взлётной площадке, куда так никто и не прилетел, хорошенько показала принцессе кулак.

Войдя в помещение, принцесса ухватила шлем за гребень, стащила, выпростав подбородок из нерасстёгнутого ремня, и неожиданно — выбившиеся из причёски пряди вдруг украсили её лицо локонами, о которых вскользь упоминала Чёртов Угол во время укладки. Бывшие свидетелями чуда служанки зааплодировали, прославляя искусство парикмахера, а Её Высочество, вдоволь налюбовавшись собой, ненаглядной, в моментально поднесённое зеркало, побежала встречать фрейлин, как раз заходивших с противоположного входа.

«Здравствуйте-пожалуйте, и где вы это пропадали? Я вас тут жду уже сто лет, одна-одинёшенька...»... — «Сто лет?! Да что Вы, Ваше Высочество, вы раз в десять моложе выглядите, раз в десять!»... — «Тем более, разве можно было такого ребёнка, как я, оставлять одного?»... — «Извините, Ваше высочество, мы спешили, да вот по дороге всё над нами какие-то сумасшедшие разбойницы летали, вот мы боялись, в каждую пещеру прятались, и опоздали...»... — «Какие ещё сумасшедшие разбойницы?»... — «Да была там одна, желтоволосая...»... — «Госпожа Императрица, что ли?!»... — «Нет, скорее всего, какая-нибудь её родственница...»... — «А, я знаю — ведь родственники моей матушки промышляют угоном скота, наверное, увидели вас на дороге и подумали — какое тучное стадо коров!»... — и так далее, прерываемый взрывами смеха обмен шутками, за которые у мужчин бы давно слетела голова, ветвился и разрастался, выявляя всё более фантастические подробности путешествия, пока Кадомацу, несмотря