Воин сновидений - Кирилл Кащеев

– Вниз! – топнув ногой, скомандовала Ирка. Металлические двери сами собой захлопнулись, и лифт помчался вниз с такой скоростью, что казалось, ноги сейчас оторвутся от пола. Кабина ухнула на первый этаж, дверцы распахнулись…

Холл первого этажа был полон топота и воплей. С криками разбегаясь в разные стороны, врачи и пациенты метались, стараясь увернуться от сплошного потока крыс. Мерзко скребя когтями, крысы лавиной катились к лифту.

– Вверх! Вверх! – успела прокричать Ирка, заезжая каблуком по первой усатой морде, сунувшейся в кабину. Крыса с визгом покатилась по коридору, а стальная дверь лифта с грохотом захлопнулась, едва не отхватив Ирке ногу. Кабина со свистом рванула в вышину… Позабытая всеми лифтерша скорчилась в углу – ее тошнило.

На этот раз этаж, на который они выбрались, был совершенно пуст – ни врачей, ни пациентов, ни… Чумы. Лишь тихо гудели какие-то механизмы. Танька облегченно вздохнула:

– Это, наверное, хозяйственный этаж. – Она деловито огляделась. – Сейчас швабры найдем и улетим.

– А Чуму тут оставим? – Ирка перекинула Богдана через плечо. Руки мальчишки болтались у нее за спиной, а голова все время тюкала в позвоночник. – Тут же полно детей! Ты представляешь, что она с ними сделает?

– Представляю! – огрызнулась Танька, распахивая дверцу в кладовку, забитую моющими средствами, тряпками, гвоздями, банками с краской и прочей хозяйственной ерундой. Но главное, рядом со старым жестяным ведром действительно стояли две отличные, крепкие деревянные швабры. – Я только не представляю, что нам с ней делать! Или предлагаешь все-таки пожертвовать негритенком? – ехидно поинтересовалась Танька. – Ну, еще по городским университетам пара сотен студентов из Африки вымрет – было бы о чем говорить…

– Должен быть другой способ! – не отвечая на подначку, в отчаянии вскричала Ирка.

– Был другой способ, – берясь за швабру, рассеянно согласилась Танька. – Но для него столько всего надо, а где ж взять… – Она вдруг замолчала, уставившись на зажатую в руке швабру. Перевела взгляд на банки с краской, совершенно безумными глазами оглядела всю кладовку. – А здесь и возьмем… – пробормотала она.

Она подхватила ведро и швырнула его Ирке. Только реакция оборотня помогла его поймать:

– Ты чего?!

– Вырежи дно! – рявкнула Танька, да так, как у самой Ирки получалось только в собачьем облике. – Мне нужен круг!

– Как я его вырежу? – обалдело вертя ведро в руках, поинтересовалась Ирка.

– Хоть зубами, мне все равно! – ласково сообщила Танька.

– Я оборотень, а не открывалка для консервов! – обиделась Ирка. Углядев на полке ножовку, ведьмочка со всей силы вогнала ее в жестяное дно. Послышался пронзительный, зубодробильный скрежет металла о металл, и через мгновение в руках у Ирки оказался неровный круг.

– На, вот это на лоб привязывай, чтоб как рожки! – едва не располосовав Ирке пальцы острыми краями, Танька выхватила круг. Вместо него сунула обыкновенную веревочку с привязанными к ней старыми крючками от вешалки, действительно торчащими наподобие рожек. – Козой будешь!

– А если тебе в лоб? За козу? – возмущенно поинтересовалась Ирка.

– Дура! – взвилась Танька. – Коза – это не оскорбление, это рождественский персонаж! Чума боится Рождества! Ее в старину так из сел выгоняли – начинали колядовать! А для правильного колядования нужна маланка, символ солнца, символ огня. Вот это – маланка! – Танька ухватила банку с краской и несколькими стремительными движениями изобразила на жестяном круге желтое солнышко, каким его малюют дети – глазки, улыбающийся рот и лучики во все стороны. – А ты будешь козой! Привязывай скорее!

– Сама дура! – все еще не вполне убежденная, Ирка, путаясь в веревке, все-таки начала прилаживать рога к голове. – С маланкой!

Заехав себе молотком по пальцам, но даже не вскрикнув при этом, Танька загнала гвоздь в центр разрисованного жестяного круга, приколачивая его к крестовине швабры. Мимоходом глянув на Ирку, закинула сооруженную из швабры и ведерного донца маланку на плечо и рванула к выходу. Ирка, одной рукой придерживая Богдана, а второй поправляя все время сползающие рога, помчалась за ней.

Выскочив на очередную лестничную клетку, Танька резко затормозила. Нет, на этот раз Чума не ждала их на площадке. Та была занята огромной пальмой в деревянном полированном ящике, за которым виднелись макушки сидящих на корточках мальчишек лет восьми-девяти. Все одеты в больничные пижамы, не иначе как сбежали из своей палаты. Зачем сбежали, тоже понятно – на полу лежала зажигалка и одна-единственная сигарета, скорее всего потихоньку вытащенная у кого-то из взрослых.

Чума стояла на ступеньках лестницы. Точно позади мальчишек. Черное одеяние снова было на ней, но даже сквозь вуаль Ирка чувствовала острый взгляд крысиных глазок.

– Отдайте здухача, – отвратительно проскрежетало из-под вуали. Такой голос мог быть у научившейся говорить крысы. – Отдайте, или я возьму этих мальчишек, – и Чума потянула черную перчатку с руки.

– Отдадим, – покладисто согласилась Танька и, пройдя мимо ничего не понимающих пацанов, встала перед Чумой. – Догоним – и еще дадим!

Будто победный штандарт, ведьмочка вскинула над головой швабру с прибитым к ней разрисованным жестяным кругом. Надтреснутым дрожащим голосом затянула единственный известный ей куплет рождественской колядки:

Боже, дай же вечер добрый,

Всем добрым людям,

Хто в цим доме проживае,

Нехай здоров будет.

Уже потянувшаяся к мальчишкам Чума вздрогнула и попятилась.

Танька решительно затянула:

Ой за лисом, та за бором Сонечко грае…

Чума попятилась еще больше…

Танька запнулась, поняв, что дальше не помнит ни слова! Курица тупая, на уроках музыки не слушала, когда рождественские колядки учили! Еще хихикала, идиотка: отстойный музон, отстойный музон…

Нова радость встала,

Какой не бывало,

Над вертепом звезда ясная,

Светом засияла…

Ни в склад, ни в лад, на совершенно другой мотив Ирка голосила совсем другую колядку.

Маланка у Таньки в руках потяжелела. Ведьмочка задрала голову. Выведенная желтой краской веселая мордочка солнца посерьезнела, нарисованные глаза моргнули и вперились прямо в Чуму. Нарисованные брови сурово сдвинулись… и кружок солнца налился таким ярким светом, что Танька зажмурилась. Одна лишь Ирка видела, как из центра маланки вырвался сияющий луч и копьем ударил в черную фигуру, отбрасывая ее вниз по лестнице.

Привязанные к Иркиному лбу железные рогульки от вешалки вдруг стали расти, превращаясь в самые настоящие длиннющие козьи рога – только стальные. Ирка перескочила через мальчишек, на ходу каблуком раздавив сигарету в крошево.