Кавалергард. Война ва-банк - Василий Панфилов

Подавлять восстания было проблематично: русские войска были достаточно малочисленны и просто не могли распыляться. К тому же, крестьяне не собирались в войска, а работали скорее партизанскими методами.

Соседи-шляхтичи могли бы прийти на помощь, но… русская администрация весьма подозрительно относилась к таким отрядам. Хватало прецедентов и уверенность в том, что после подавления крестьян последует удар в спину русским войскам, была практически стопроцентной.

Ну а самое главное — у крестьян нашлись умные вожаки. Были написаны письма безземельной шляхте, где говорилось, что если те не будут вмешиваться, им ничего не грозит, ну а если вмешаются — их будут убивать вместе с женами и детьми. Письма были написаны и русским солдатам…

«… мы не хотим воевать с вами, братья-солдаты. Знаем, что одно капральство с легкость разгонит любой наш отряд. Но неужто вы не видели, как мы живем, как лютуют паны? Это месть, а месть священна — так говорится и в Библии. Мы не просим вас идти против воли командиров и если те прикажут стрелять в нас — стреляйте. Но пожалуйста — мимо… Многое можно сделать такого, чтобы не идти под трибунал и в то же время не идти против совести…».

Так что хотя раздел страны только предстоял, войска Померанского отплыли (Пруссия отказалась пропускать их) с гуманитарной миссией. Именно так назвали ее католические иерархи, которых сильно обеспокоило происходящее в Поморье. Беспокоило потому, что большинство ксендзов в регионе были выходцами из шляхты и откровенно поддерживали свое сословие — жесточайшее угнетение крестьян они видели с детства и считали НОРМОЙ. Так что призывы к миру и анафема бунтовщикам только ухудшила положение и теперь начали гореть уже церкви…

Иерархи быстро договорились с Марией-Терезий и Павлом, после чего буквально выпихнули Владимира в Поморье. «Выпихнулся» он только после внесения аванса и обещания возместить затраты — операция по разделу была еще не готова и склады пока пустовали.

Высадка прошла в Гданьске, хотя по Договору город и окрестности должен был остаться за Польшей. Просто там тоже начинались волнения, так что согласно присланным инструкциям от австрийской императрицы, он должен был пройти от Гданьска до Колобжега — дальше уже начиналась территория Пруссии. Идти предстояло не только по побережью, но и забраться достаточно глубоко в бывшие польские земли — получалась что-то вроде неправильной трапеции с основанием на берегу Балтики. Именно здесь проживала большая часть поморян.

Встречали его… кисло. И это при том, что сами (!) попросили (унять разбушевавшуюся чернь). Понятно — неприятно, когда родная страна распадается на части, но тут уж сами виноваты. Тем более, что вина Померанского в разделе Речи Посполитой была сомнительной, да и на земли он мог претендовать как «Исконный князь», что поляки ценили.

— Приветствуем ясновельможного пана на земле Польши, — угрюмо сказал пузатый шляхтич в колоритном национальном костюме, представляющий магистрат. Несколько десятков таких же чиновников встречали сейчас сходящие с кораблей войска, работая вместе со штабными.

Задерживаться в городе не стали — все-таки почти пятнадцать тысяч войск в не таком уж большом городе — это слишком много. Цифра большая? Так под вопли католических иерархов о необходимости защиты Церкви, Владимир выторговал припасы и содержание не только войск, но и охотников из милиционеров и юнкеров. Не то чтобы они были нужны… Но такое количество успокоит самых буйных, на и главное — даст возможность провести своеобразные маневры в условиях, приближенных к боевым и «обкатать» наконец армию и милицию в совместных действиях.

Не стали задерживать и у города: взяли необходимые припасы и разделились на пять колонн. Пусть до ночевки они пройдут не так уж много, но хотя бы не будет толчеи и неразберихи.

Сам герцог возглавил часть пехоты и отправился вдоль побережья — нужно было максимально засветиться и объяснить предстоящую «политику партии», а портовые и прибрежные города в восемнадцатом веке — основные транспортные узлы. Быстрее дойдет информация.

— … обещаю помилование тем крестьянам, кто разойдется по домам.

— Но княже! — возопил один из шляхтичей, собравшихся неподалеку от городка Устка, — быдло нужно наказать! Не позволям! Вето!

Глаза Рюгена налились кровью — экстрасенсорика и актерское мастерство, да некоторые сценки он продумал и разыграл заранее.

— Вето?! Не позволям!? Ты кто есть, пес?!

Шляхтич схватился было за саблю, но тут же отпустил рукоять, будто раскаленную.

— МНЕ не позволят… Кто еще так думает?

Толпа заколыхалась: пусть храбрости у среднего шляхтича было немало, но их окружали солдаты, да и сам Грифон Руянский миролюбием не отличался… Вспомнить хотя бы о начисто вырубленных драгунах Мекленбурга, которые всего-навсего пошалили с проживающими на его земле крестьянами… Молчание.

— Это МОЯ земля испокон веков, я ПРИРОДНЫЙ князь, это МОИ люди и только МНЕ решать — что делать. Всем все ясно?!

Собравшиеся истово закивали, Грифич тем временем начал остывать.

— Кто тут быдло и кого наказывать, решать буду только я. Говорю сразу — вешать буду ВСЕХ, кого захвачу на горячем. Увижу крестьян, палящих барскую усадьбу — повешу. Увижу шляхту, измывающихся на безоружными крестьянами — повешу.

Похожие сценки повторяли неоднократно — и не только им. Командиры всех отрядов настойчиво вдалбливали в каждом местечке и городке нехитрую истину: повелитель здесь один — Грифич. «Развлечение» с демократией и пословица «В своем огороде пан равен воеводе» остались в прошлом.

Продвигались достаточно медленно и шумно — так, чтобы «горячие головы» успели разбежаться. А не успели… Деревья щедро украшались повешенными. Если не хватает мозгов, чтобы разбежаться — так зачем допускать таких особей к размножению? Впрочем, после нескольких показательных казней, когда вешали всех, застигнутых на горячем, дел резко убавилось. А всех, это буквально всех, приказ нового владыки Поморья был однозначен — кто с оружием застигнут на месте преступления. Так что «на просушки» были вывешены и горячие паненки, решившие с оружием в руках наказать «быдло» и старики-крестьяне — и десятилетние дети с пистолетами в руках. Жестокость? Да нет — в эти, да и в более поздние времена такое было нормой. Другое дело — «норма» эта подразумевалась только к низшим слоям населения, отношение к дворянам было куда снисходительней. Так что несколько десятков повешенных женщин и детей из шляхты, сильно напугали обе стороны конфликта и убедили в серьезности Рюгена.

С началом фактического вторжения Грифича в Поморье, начался раздел Польши. Другие страны войска пока не вводили… Да собственно говоря, особой необходимости в этом и не было. Русская армия стояла уже не первое десятилетие, Пруссия давно уже получила свой кусок — и удержала лишь незначительную часть, Австрии достаточно было двинуть несколько полков, стоявших на границе… И все — Польша оказалась поделена на части.