Вне подозрений - Сабин Дюран

– Вот и чай. Не самый лучший, конечно, зато горячий. И мокрый.

Вернулся Периваль. Не один, с напарником. Тот тоже высокий, но волос поменьше и украшен солидным животом – видимо, мало двигается, постоянно сидит. Телосложение а-ля «питон, проглотивший козу»: консультант «Доброго утра» по вопросам здоровья, доктор Джейни, называл такую конституцию очень неблагоприятной. Дородное тело облачено в серый костюм, рубашку цвета электрик и узкий черный галстук – продуманный стиль, призванный, видимо, замаскировать опоясывающий мужчину коварный жир. Периваль, оказывается, тоже в костюме, мешковатом и без подкладки. Я только сейчас заметила. Черный старомодный наряд делает его похожим на помятого Брайана Ферри.

Периваль представляет коллегу – старший инспектор уголовной полиции Пол Фрейзер. У вновь прибывшего шотландский акцент. Я интересуюсь, не из Абердина ли он. Фрейзер удивленно поднимает брови и подтверждает – да, из Абердина. Открывает рот, чтобы спросить, откуда я знаю, но вмешивается Периваль.

– Так, давайте начнем, – объявляет он, потирая руки.

Чай достался только мне, оба полицейских явились без чашек. Вероятно, сразу хотят расставить точки над «i» – у нас тут, мол, не светское мероприятие. Вот не помню, пил ли чай в комнате для допросов сериальный Морс?

Периваль включает диктофон. «Спокойно!» – уговариваю я себя. Это почти то же самое, что команда экзаменатора: «Тяните билет!» Не успею и глазом моргнуть, как все уже закончится.

– Для начала хочу сказать, что вы не арестованы. Так что в любой момент можете уйти.

– Отлично. В таком случае… – Я делаю попытку подняться.

– Но если вы уйдете, нам, скорее всего, придется вас арестовать.

Кажется, он изволит шутить, но я все равно чувствую укол тревоги. Что-то в поведении Периваля изменилось – он словно предвкушает, какое удовольствие получит, выложив припрятанный в рукаве козырь. Открывает папку для бумаг, кладет на меламиновый стол фото Ани Дудек:

– Давайте уточним. Вы эту женщину никогда раньше не видели?

Я смотрю на ее лицо, и сердце куда-то проваливается, к глазам вдруг подкатывают слезы:

– Нет. Я уже говорила.

– И в квартире у нее никогда не были?

Чтобы смахнуть слезы, делаю вид, что тру глаза:

– Нет.

Он, наверное, повторяет эти вопросы для диктофона. Или для старшего инспектора. Поднимаю глаза на Фрейзера и получаю в ответ быструю, неожиданно приветливую улыбку. Так и есть, Периваль надувает щеки просто ради эффекта. Я всего лишь свидетель.

Потом из той же папки извлекается что-то еще. Сначала я думаю – объявление из «Леди» про поиск няни. Но нет, лист шире, бумага тоньше, желтее, да и расположение картинки и текста другое. На вырезке хорошо заметны следы сгибов, я вижу ее вверх ногами, но ошибиться невозможно – там моя фотография.

– Как вы можете объяснить, зачем Ане Дудек понадобилась эта статья из «Телеграф», датированная семнадцатым сентября прошлого года? «Идеальные выходные: телеведущая Габи Мортимер с удовольствием проводит время с семьей», – зачитывает он заголовок.

О чем он? Сердце бухает почему-то в горле. Я так много думала об этой девушке… Просто невероятно – она тоже могла думать обо мне? Смотрю на газетную вырезку, мысли мечутся. В глаза бросаются строчки: «Вечер пятницы посвящен совместным просмотрам фильмов. Я единственный ребенок матери-одиночки, так что семья – это важнейшая составляющая моей жизни. Муж старается приехать домой пораньше, мы заказываем какую-нибудь еду. Иногда уплетаем ее прямо в кровати, перед телевизором». По-моему, это интервью было в июне, до сентября его, наверное, просто не печатали. Словно капсула времени, привет из счастливой прошлой жизни. Сбоку – колонка, озаглавленная «Вопрос/Ответ». «Лучший выходной день для вас?» Я ответила: «Бродить по лужам вместе с супругом и дочкой».

Ко мне возвращается способность говорить:

– Не представляю, зачем ей заметка. Очень странно. А вы знаете?

Оба детектива не отрывают от меня глаз, и я снова опускаю голову. Мозги плавятся. Принимаюсь рассуждать вслух:

– Может, она хотела устроиться няней, отсюда и объявление из «Леди». Но почему-то не устроилась. Например, слишком поздно подала резюме. А потом… ей стало… любопытно? Живу я почти рядом. Она вполне могла меня узнать. Ну и вырезала статью, чтобы кому-нибудь показать – вот, мол, эта дама предлагала работу. Что скажете?

Я с надеждой смотрю на Периваля, но он меняет тему. Пытаюсь собраться. Даже если про заметку ему уже не интересно, меня она все равно беспокоит. Он рассказывает, что обыскивал Анину квартиру:

– Есть у меня пунктик – при осмотре я все время двигаюсь по комнате вдоль левой стены. Попробуйте как-нибудь. Попади вы даже в хэмптонкортский лабиринт, идите вперед, следя за тем, чтобы живая изгородь всегда оставалась по левую руку, – и окажетесь в центре! Дело будет сделано. Хорошее правило. Пятна крови, слюна, мельчайшие частицы и крупинки – я не пропущу ничего!

Очень познавательно. Хотя куда Периваль клонит, непонятно. Скорее всего, просто рисуется перед начальством.

– Ее мобильный мы так и не нашли. Видимо, кто-то решил, что от него лучше избавиться. А вот то, что все-таки я нашел, – это удивительно! В стопке журналов было не только это. – Тычок подбородком в сторону «Идеальных выходных». – Еще вот что!

Он извлекает из папки бумаги, веером выкладывает на стол. Страницы из «Жизни без забот» и «Метро», «Гардиан» и «Вог»… Мои прошлогодние интервью.

Дыхание перехватывает. Резкая боль под ложечкой, словно приступ язвы; мощный всплеск удушающей паники. Давай, дыши! Вдох… выдох… Воздух… заполняет легкие, растворяется в кровотоке… газообмен в легочных альвеолах… межреберные мышцы… курс биологии средней школы… жизненный цикл лягушки…

Не одна-единственная заметка. Стопка. Целая стопка вырезок.

– Откуда они там, по-вашему, взялись?

Я с трудом сглатываю:

– Понятия не имею. – С чего он взял, что я что-то об этом знаю? Пусть сам мне объяснит! Черт, что происходит?! – Совершенно ничего не понимаю… То есть…

– Это вы дали ей статьи?

– Нет. Я?! Да я с ней никогда не встречалась!

Еле слышный вздох Фрейзера, слабое шмыганье… Насморк?

– Прежде чем ответить на следующий вопрос, подумайте, пожалуйста, хорошенько. – Периваль пощипывает подбородок. Значит, что-то замыслил. – Не спешите. Будьте внимательны.

Ладонь исчезает в волшебной папке – прямо какой-то ящик Пандоры! – и извлекает две фотографии. На первой – зеленая майка с воротником «хомут»; на второй – укороченный серебристый кардиган, рукав три четверти. Их запечатлели на столе, похожем на столики в школьном буфете. Обе вещи кажутся знакомыми.

– Эту одежду нашли в квартире убитой. Вы их узнаете? Подумайте. Не спешите.