Одержимость. Рыжая для Воина - Анастасия Шерр

— Что ты себе позволяешь вообще? И по какому праву ты врываешься ко мне посреди ночи? — девушка то и дело нервно оглядывалась на дверь, что Серебрянцева неимоверно бесило, но, как истинный джентльмен, он не мог влепить Кире подзатыльник. А жаль.

— Я хотел увидеть тебя, а что такого? Он же не муж тебе, — вот так вот просто. Наверное, наглость это заразно. Иначе как объяснить то, что он всё больше становится похожим на своего друга?

— Что такого? Ты идиот что ли? — Шереметьева упёрла кулачки в бока, что вызвало очередную ухмылочку незваного гостя.

Как же он её раздражал! Особенно сейчас, когда в любой момент может проснуться Слава, что и без ночных визитов левых мужиков может поднять бурю в стакане. Ещё и ухмыляется стоит!

— У тебя не все дома? — Кира заговорила так спокойно, словно и правда сомневалась в его вменяемости. — Я не хочу, чтобы ты лез ко мне со своими сомнительными ухаживаниями, ясно? Читай по губам — у меня есть парень, — она и правда не знала, что сейчас делать и как избавиться от этого придурка. Даже не знала как себя вести, ибо такой ситуации в её жизни ещё не было.

— Ресторан внизу ещё открыт, давай посидим там? Просто поговорим, — Кирилл склонил голову, ожидая её ответа, хотя для себя уже решил, что в случае отказа, просто сгребёт её в охапку и утащит с собой. А прокуроришка пусть спит. Потом с ним поговорит. По-мужски.

* * *

Ближе к утру Лена всё же уснула, что и стало для неё спасением от угрызений совести и уязвлённой гордыни.

Она не могла не признать, что отказ Воеводина уйти сильно расстроил её, даже, скорее, наоборот — обрадовал. Всегда приятно осознавать, что ты кому-то нужна, что кто-то нуждается в тебе. Да любой женщине это польстит. Но только страх снова потерпеть крах затмевал все остальные чувства, которые в один момент казались правильными, а в другой — совершенно нелепыми. Она перестанет себя уважать, если опять Артём вытрет о неё ноги.

Воин же совсем не разделял её опасений. Он был уверен в себе и своих действиях. И нет, его не мучила совесть по поводу случившегося этой ночью. Это правильно. Так должно быть. И пусть тот, кто попытается убедить его в обратном спрыгнет на хрен с моста.

Мужчина был размещён на диване и никакие возражения Лена не принимала. Несмотря на то, что Артём считал абсурдным после бурного секса ложиться спать порознь, спорить всё же не стал. Он понимал, что девушке нужно время, чтобы свыкнуться с его присутствием и теми чувствами, которые она испытывает к нему. А они были. Чувства. Он видел это. Ощущал кожей, как Рыжая дрожит в его объятиях. И эта дрожь явно не была вызвана ненавистью или страхом.

В отличие от остальных обитателей дома, он так и не смог уснуть, а потому потихоньку перебрался в комнату к дочери и, поправив крохе одеяло прилёг рядом со спящей принцессой. Его принцессой. Маленькое чудо, при взгляде на пухленькие щёчки которого сердце наполняется неизведанным ранее счастьем.

Маша проснулась рано, видимо, почувствовав присутствие отца, что так и не смог отвести от неё глаз.

— Папа! — радостный писк малютки заставил Воеводина улыбнуться.

— Доброе утро, моя принцесса, — он водрузил еще сонную Машу себе на грудь, а она, крепко обняв его за шею, прижалась своей нежной щечкой к его небритой.

Что ощутил в этот момент Артём трудно выразить словами. Вообще невозможно представить. Это нужно чувствовать. Сейчас эта кроха была ему дороже всего мира. Ну ещё та, что спит в соседней комнате. Та, которая и подарила ему смысл в его беспутной жизни.

— Я вчела ждала тебя, а мама сказала, что ты не плидёшь, — накуксилась Машутка, повидимому, осознав, что её провели.

— Как это я не приду? Вот же я! — Артём пощекотал дочь, на что та зашлась заразительным детским смехом. — Пойдешь с папкой завтрак для мамы готовить?

— Да-да. Моложеное! Будем завтлакать моложеным! — захлопала в ладоши и прежде чем отец успел возразить, спрыгнула с кровати, благо, высота была минимальная и маленькая бестия не шлёпнулась на пол.

Артём, конечно, успел бы среагировать и подхватить её, но про себя отметил, что детскую надо обустроить как полагается для четырёхлетней девочки. Да и маме не мешало бы обновить гардероб. Молодая баба, а одевается не пойми во что. Тут же заскрипел зубами от злости на бывшего её «мужика», что захапал у девчонки пятьдесят штук баксов и не спромогся банально обеспечить её комфортом и одеждой.

— Никакого мороженого, принцесса, а то мама с нас три шкуры спустит! — ринулся за Машей, чьи босые пяточки стучали уже где-то в коридоре.

Кира стояла под прохладными струями воды, пытаясь прийти в себя после бурной ночки.

Нет, это не была ночь страсти с любимым парнем. Да и любимым ли, тот ещё вопрос… Никогда девушка не ощущала ни бабочек в животе, ни учащенного сердцебиения, как рассказывают влюблённые. Был у неё парень и был… На этом всё.

Да, красивый.

Да, горячий.

Да, не бедный.

Но сердце не «ёкнуло» ни разу.

И чем только она думала, когда посреди ночи решила пойти с этим нахальным бандюгой в ресторан?

Но разве был у неё выбор? По поведению Кирилла было ясно, что он не свалит по-хорошему, а разбудить Славу, чем спровоцировать скандал совсем не хотелось.

К слову, она и так его не миновала — скандала. Даже не так… Мордобоя.

Когда заспанный и разъярённый Святослав спустился в ресторан в поисках своей девушки земля ушла из-под ног. Кира боялась не за себя, она опасалась, что ревнивец набросится на Кирилла и тот пострадает. Хоть и выглядят они по комплекции почти одинаково, однако, девушке приходилось видеть взбешённого Святика «в действии».

— Вот вообще ни разу не понял! — мужчина налетел на них, словно ураган. — Кира, это что за хмырь?! — он дёрнул девушку за руку, принуждая подняться из-за стола, на котором красовалась ваза с фруктами и бутылка шампанского. Ничего же себе… Свиданьице!

Он, значит, как последний лох, верит ей, предложение собрался делать, а эта змея, пока её парень спит, с другим «шампусик» распивает!

— Руки от неё убрал, — Серебрянцев поднялся на ноги и поравнялся со Славой. — А то я тебе челюсть сломаю.

Кира перепугано взирала то на одного, то на другого.

Святослав же, молча отодвинув девушку в сторону, резко вскинул свой далеко не юношеский кулак и что есть силы впечатал его в лицо Кирилла. Тот отлетел в сторону, но не свалился к ногам соперника беспомощным тюком, а лишь повернулся к нему со злой ухмылкой.

Из рассечённой брови Серебрянцева алой струйкой потекла кровь и Шереметьева, зажмурившись, глубоко вдохнула, пытаясь собраться с силами, чтобы позвать кого-то на помощь. Должен же быть здесь хоть кто-то, кроме одной испуганной официантки.

— Даю тебе ещё один шанс. Свалишь меня и она твоя, нет — тогда я не отступлюсь, — уверенный и для этой ситуации чересчур спокойный голос Кирилла вывел объект ревности из оцепенения.