Одна ночь в Санта-Монике - Нико Дарк

— Где она? — выкрикнул тот, кто нанес удар Аарону.

Мы с Оуэном уже не спали, я осматривала его синяки на ребрах, а он говорил, что ему совсем не больно, хотя даже повернуться с бока на бок было непростой задачей, он кривил лицо, но снова и снова говорил, что это совсем не больно. Услышав, как разбилась ваза и чьи-то голоса, мы мгновенно вскакиваем. Оуэн с усилием, но довольно быстро натягивает боксеры, а я ищу свою одежду, но она осталась внизу, на диване, где вчера мы втроем предавались жаркому сексу. И пока я соображаю, что лучше надеть хоть что-нибудь, в комнату врываются трое. Я только и могу, что схватить простыню и прикрыться ею. Секунду мы просто все смотрим друг на друга — мы на троих агентов, они на нас.

— Грегори! — на вторую секунду этого цирка я узнаю брата в этой троице. После этих слов, коллегам брата становится неловко из-за всего этого, и они выходят из комнаты

— Я думал, они тебе здесь насильно держат, избивают, пытают и принуждают. А ты добровольно. Еще и с двумя… — устало произносит он, и одной рукой хватается за лоб, будто пытается прикрыть глаза, не смотреть на нас, на меня раздетую. Потом он проводит рукой по волосам. — Оденься и уходим отсюда, я жду внизу.

Я хочу крикнуть, что никуда с ним не пойду, но он так быстро разворачивается и уходит, а идти за ним в таком виде неразумно. Чтобы продолжить спор, хотя и спором этого не назвать, мне следует одеться. Одежды Оуэна здесь тоже нет, он идет к шкафу достает две футболки, одну протягивает мне. Я беру обе, сначала помогаю ему, потом одеваюсь сама. Шорты он не предлагает. Я заставляю его сесть на кровать, спмп встаю перед ним на колени и одеваю его. Наши взгляды встречаются, и я вижу в глазах Оуэна столько сожаления и боли. Теперь ему действительно больно. Мы идем вниз.

Грегори в центре гостинной, двое его коллег уже покинули дом, когда поняли, что подкрепления не требуется, и здесь разворачивается не криминальный боевик, а семейная драма. Лицо у него мрачное, на меня он не смотрит. Аарон стоит у стены, у него разбита губа.

— Как ты нашел меня? — спрашиваю я у всех троих, потому что уверена, что Оуэн и Аарон в курсе, но никто не дает ответа, никто даже не собирается признаваться.

— Сними это! — рычит Грегори и подходит ближе, тянет за рукав футболки, в его глазах столько злости. — Вернись в спальню, надень свою одежду и уходим!

— У меня наверху нет ничего. И я с тобой никуда не пойду, — я пытаюсь встать за Оуэна, если брат попытается забрать меня силой.

— Тогда собери вот это и переоденься. Живо! — он показывает на вещи которые валяются повсюду — мой лифчик и шорты на полу, трусики на подлокотнике дивана.

— Я с тобой никуда не пойду! — выкрикиваю я и даже не собираюсь притрагиваться к вещам.

— Да, ты хоть знаешь кто они такие? Аарон Томпсон — неудавшаяся рок-звезда, аморальный и беспринципный тип, с которым даже в одном вагоне метро ездить опасно. Бывший наркоман! — на этих словах он как-то нервно сжимает кулаки, будто хочет ударить его еще раз.

— Он уже давно завязал, он чист, — я все еще пытаюсь спорить с братом, но в голосе больше нет прежней силы.

— Бывших наркоманов не бывает, запомни. Это я тебе как специальный агент Управления по борьбе с наркотиками говорю. — Грегори тычет указательным пальцем в лицо, потом переводит кончик пальца на Аарона, и мой взгляд следует за ним. Я вижу как моя рок-звезда гаснет на глазах, в глазах боль. — А второй твой дружок — Оуэн Грей — насильник и извращенец, ты знаешь, что он проходил по делу об изнасиловании как главный подозреваемый? Как тебя вообще угораздило с таким отбросами общества связаться, они преступники. Скажи мне, Оливия, он тебя тоже принуждал.

— Никогда, — говорю я и с испугом смотрю на Оуэна, мог ли он на самом деле совершить насилие над девушкой? Хорошо, что они были со мной достаточно откровенны, и я много знаю об их прошлом. По крайней мере, слова брата не становятся сюрпризом. Но изначилование… Оуэн был мастером в БДСМ-сообществе, мог ли он перейти грань? Меня пугает эта мысль, и я гоню ее прочь. Подозреваемый не значит виновный в преступлении, поэтому я должна узнать правду из уст Аарона, он должен сам мне все рассказать. И он не солжет, в этом я точно уверена. Они никогда не лгут, тотальная честность, порой обжигающая и оголяющая все самые темные уголки души, такой уровень откровенность, который не встретишь в обычных отношениях.

— Это правда, — мрачно говорит Оуэн, и я не совсем понимаю, отвечает он на мой внутренний вопрос или подтверждает, что никогда меня не принуждал. Я молюсь, чтобы это было второе.

— И ты, Оливия, как ты могла с двумя? Это аморально, — звучит, как пощечина, слова Грегори больно бьют наотмашь и ранят сразу троих.

«Разве это не мое дело, с кем спать? Когда мужчина спит с большим количеством женщин, его называют дамским угодником или ловеласом. Женщина с большим количеством партнеров превращается в шлюху. Что за несправедливость?» — мысленно отвечаю я, но сказать вслух не решаюсь.

— Это тебя не касается, я с тобой никуда не пойду. Я теперь с ними, — я беру Оуэна за руку и смотрю мимо брата на Аарона, замечаю, как уголки губ моей рок-звезды дрогнули в мимолетной улыбке. Оуэн забирает свою руку и кладет на спину, на ту секунду, когда его горячую ладонь и мою кожу разделяет тонкий хлопок футболки, я ощущаю тепло, которое впоследствии еще долго буду вспоминать. И еще до того, как он скажет что-то я понимаю, что это конец. Его рука подталкивает меня к брату, вместо того, чтобы прижать к себе.

— Оливия, тебе нужно пойти с братом.

По спине пробегает холодок.

— Нет, я не пойду! — я оглядываюсь на него, в его зеленых глазах застыли льдинки. Его слова обдают холодом, гонят меня прочь, причиняют боль больше, чем все, что было этого.

— Уходи с братом! — грозно говорит он, а потом тише. — Прямо сейчас.

Я не совсем соображаю, отступаю назад, голова кружится я спотыкаюсь. Грегори поспевает навстречу, помогает устоять на ногах, когда я почти падаю на пол. Аарон тоже делает навстречу два шага, он всегда первым бежит меня спасать, но в этот раз не успевает. Наши взгляды на секунду встречаются, но потом он переводит взгляд на Оуэна. Грегори уводит меня прямо в одной футболке, Аарон и Оуэн стоят не шелохнувшись.

Я не плачу, пока мы едем машине до дома, только вздрагиваю от звонка будильника. Если бы не вторжение брата, я бы только сейчас проснулась в объятьях Оуэна, он поцеловал бы меня и предложил отключить будильник, запретить все будильники мира или что-то в этом духе. Он сгреб бы меня и не отпускал, превозмогая боль в ребрах, потом появился бы Аарон в полотенце, обернутом вокруг бедер, но это утро было другим. Отключаю будильник, убираю телефон. Мы едем молча. Грегори с силой сжимает руль.

Я не плачу, пока мы собираем мои вещи в чемодан. Брат сказал, что мне следует пожить некоторое время у него. Почему? Никто и ничего не говорит, будто я не часть этой истории, а неживая декорация. Я не плачу, когда Грегори наливает чай в кухне своего дома и ставит передо мной тарелку с печеньем. Он много говорит, но я не слушаю его, когда он понимает, что сейчас я не готова к диалогу, уходит на работу.