Удержи меня. Здесь - Катинка Энгель

– Да, классная замена, – смеюсь я. – Мне, например, срочно хочется узнать, какой у тебя любимый цвет.

– Очень остроумно. Я имел в виду, если мы захотим, это может быть не последняя возможность. – Он в ожидании смотрит на меня. – И, кстати: синий.

Я улыбаюсь.

– Предлагаешь встречаться ради секса? Довольно самонадеянно, тебе не кажется? – Хотя идея мне нравится.

– Нет, предлагаю чаще видеться. Встречаться, чтобы проводить время вместе и быть растерянными, как ты выразилась. А если тогда мы окажемся в подобном состоянии, как сейчас, то будем подготовлены.

– Мне бы очень этого хотелось, – отвечаю я. – Но сейчас мне хочется переодеться во что-нибудь поудобней, если ты не против. И почистить зубы. Забавный факт обо мне: ненавижу, когда я удобно улеглась, а потом приходится еще раз вставать.

– Тогда увидимся через минуту, – соглашается Малик. Он встает и направляется к двери. Потом оборачивается. – Это безумие, да? – спрашивает он.

– Да, – отвечаю я, и он выходит из комнаты.

10

Малик

Пока чищу зубы, смотрю на себя в зеркало. Вид у меня разгоряченный. Разгоряченный и… кажется, потерянный. То, что за эти несколько часов случилось между мной и Зельдой, было бомбически. Все, от первого прикосновения до возбуждения во время нашего последнего поцелуя, которое, очевидно, накрыло нас обоих, оказалось ошеломляюще новым и приятным. Достаточно лишь подумать об этом, чтобы у меня в животе все сжалось от желания. По-другому я не могу описать это чувство. Хотя мы до сих пор почти не знаем друг друга.

Среди этих мыслей в голову прокрадываются вопросы. Известно ли Зельде о моем прошлом? Если нет, изменится ли что-то, когда она узнает? Как мне себя вести? Либо я выясняю это сейчас, ныряю в омут с головой и рассказываю ей, что произошло со мной за последние несколько лет… Либо жду, пока она сама спросит. Как минимум, у нее должны быть подозрения. Иначе как еще она объясняет то, что я живу в квартире программы ресоциализации? Интересно, не это ли она имела в виду, говоря, что у нее в голове стало тихо? Она отключила рациональный ум? А что будет, когда снова его включит? Знаю, я хороший человек. Никогда не хотел быть плохим. Вот только не уверен, достаточно ли этого.

Но она тоже это почувствовала. Почувствовала, что между нами что-то есть. Что-то особенное. Что-то, что стоит изучить. И мы об этом говорили. Чтобы снова встретиться, после того как вернемся. Она хочет снова со мной встретиться.

– Твою мать, – громко произношу я, выбитый из колеи творящимся хаосом. Я плохо умею принимать решения. Передо мной всплывает счастливое лицо Зельды. Я хочу вернуться к ней. А остальное… будь что будет. С Зельдой все легко и просто. Пока, во всяком случае. Она говорит то, что у нее на уме, и мне не приходится ничего додумывать.

Я брызгаю водой в лицо, чтобы немного остыть. Взгляд, брошенный в зеркало, сообщает, что жар уступил место тревоге. Дело не только в моем прошлом. А еще и в том, что мы разные. Из разных миров. Я ничего не знаю о ее и догадываюсь, что она не имеет ни малейшего представления о моем. Неужели от белых девчонок действительно одни проблемы?

– Возьми себя в руки, – говорю себе. – Все хорошо.

Делаю глубокий вдох и выдох.

Я прокрадываюсь обратно вниз. Перед ее дверью останавливаюсь, замешкавшись. Не хочу вот так врываться. Я стучусь.

– Заходи, – зовет она.

Открываю дверь в тот момент, когда Зельда снимает кофточку. Она с вызовом смотрит на меня. На ней все еще желтые легинсы и черные шорты. Но верхняя часть тела прикрыта только темно-красным лифчиком. Все мои мысли как ветром сдувает. Голова легкая и пустая. Поняв, что пялюсь на нее, быстро отвожу взгляд и прочищаю горло.

– Извини, – выговариваю с трудом. – Но так нечестно.

Она смеется.

– Тебе не за что извиняться. Если мы собираемся скоро встретиться, чтобы, вероятно, заняться сексом, нет смысла начинать сейчас стесняться.

Эта девушка невероятная. Естественность, с которой она себя ведет, заводит меня даже больше, чем все, что я вижу.

– Если буду смотреть, как ты переодеваешься, то, к сожалению, мне придется идти к Рису и Тамсин… – отвечаю, не поднимая глаз. И слышу, как Зельда хихикает.

Через минуту она объявляет:

– О’кей, можешь безопасно смотреть.

На ней нет ничего, кроме трусиков и выцветшей футболки с Че Геварой.

– Не смейся, – предупреждает она. – Эту футболку мне подарил на пятнадцатилетие сын нашего бывшего садовника. Единственный подарок на день рождения, которому я радовалась.

– Что, прости? – переспрашиваю я. Насколько же ужасными должны быть подарки, которые она обычно получает?

– О, я все равно не люблю дни рождения.

– Ты не любишь дни рождения? – Зельда – последний человек, от которого ожидал услышать подобное. На меня она производит впечатление девушки, которая создана, чтобы праздновать каждый день жизни. – Когда у тебя день рождения?

– Это я сохраню в секрете.

– Не хочешь говорить, когда у тебя день рождения? – Я слегка растерян. Она серьезно?

– Нет, иначе тебе придет в голову попытаться доказать мне, что дни рождения – это здорово.

Вау, похоже, у нее настоящая деньрожденная травма.

Зельда, судя по всему, замечает мой недоуменный взгляд и добавляет:

– Просто это не мое. Рождество и День благодарения – да. Хэллоуин – потрясающе. Это праздники, в которые весь мир меняется. Даже наихудшие места становятся лучше. Но в дни рождения всегда случается что-то плохое. По крайней мере, в мои.

Мне вспоминаются дни рождения младших сестер и брата. Суета, радость, которую они испытывают, когда им позволяют находиться в центре внимания.

– Родители никогда не устраивали тебе праздники?

У нее вырывается смешок:

– О, еще как. Это были очень хорошие праздники. С отцовскими коллегами по бизнесу и их детьми. Ты представить не можешь, насколько веселыми они были. А подарки! На свой шестой день рождения я получила перьевую ручку Montblanc.

Это объясняет, почему ей дорога эта старая футболка. Мой взгляд падает на стилизованное изображение кубинского революционера.

– Когда-то она была крутой, – оправдывается Зельда. – И доводила родителей до белого каления. С тех пор я почему-то перестала расти и теперь сплю в ней. Я же не предполагала, что ты ее увидишь.

– Я не смеюсь, – отвечаю я. – Хотя не назвал бы это зрелище «безопасным».

Выглядит она крышесносно. Волосы взлохмачены, щеки разрумянились. То, как робко Зельда опускает взгляд и улыбается одним лишь уголком рта, очаровательно.

– Ладно, хватит флиртовать, плейбой. Теперь мы поговорим, как и собирались. –