В лучах мерцающей луны - Эдит Уортон

Хиксы… ну конечно, Ник у Хиксов! Догадка пронзила Сюзи как удар ножа, и обед, который она так легкомысленно выдумала, превратился в ненавистную правду. Она лихорадочно сказала себе: «Позвоню туда после обеда — вот он будет чувствовать себя глупо», но вспомнила, что Хиксы в их средневековой обстановке, разумеется, решительно отказались ставить себе телефон.

Оттого что Ник временно недоступен — а она теперь была убеждена, что он действительно у Хиксов, — ее страдания сменились едким раздражением. Ах, так вот куда он понес свои принципы, свои критерии — или то, что он назвал новым сводом правил, которые неожиданно стал применять к старой игре! Как она была глупа, что не догадалась об этом сразу.

— О, Хиксы — знаете, Ник их обожает. И в следующий раз собирается жениться на Корал, — засмеялась она, сразив наигранно легкомысленной шуткой весь стол.

— Боже! — пробормотал Джиллоу, раскрыв рот от изумления, князь же отреагировал понимающей улыбкой (которую, едко подумала Сюзи, отрабатывает, должно быть, каждое утро, занимаясь мюллеровской гимнастикой).[13]

Неожиданно Сюзи поймала устремленный на нее взгляд Стреффорда.

— Что-нибудь у меня не так? Слишком много румян? — спросила она, подавая ему руку и вставая из-за стола.

— Нет, слишком мало. Полюбуйся на себя в зеркало, — ответил он тихо.

— В этих мертвенно-бледных старинных зеркалах любой выглядит утопленником, выловленным из канала.

Она бросила его и закружилась по зале, руки на бедрах, насвистывая мелодию регтайма. Князь и молодой Брекенридж нагнали ее, и она закружилась в обратном направлении с Брекенриджем, а Джиллоу — по общему мнению, это было единственное его умение — щелкал пальцами, наподобие кастаньет, и, притоптывая, скользил следом.

Сюзи упала на софу около окна, обмахиваясь развевающимся шарфиком, а мужчины искали сигареты и звонком вызывали гондольеров, которые прибыли с прохладительными напитками.

— Так, что дальше… это же не конец? — вскоре осведомился Джиллоу с дивана, на котором он развалился, полусонный, со взмокшим лбом.

Фред Джиллоу, как Природа, не терпел пустоты, и ему было не уразуметь, что каждый час нормального человеческого существования не обязательно должен предоставлять повод вскакивать и идти куда-то еще. Молодой Брекенридж, разделявший его убеждение, и князь, который жаждал продолжения, напомнили компании, что некий их знакомый устраивает сегодня танцевальный вечер на Лидо.

Стреффорд отверг Лидо на том основании, что он только что оттуда, и предложил для разнообразия прогуляться.

— Почему бы не пройтись? Как интересно! — Сюзи мгновенно вскочила. — Давайте неожиданно нагрянем к кому-нибудь — не знаю к кому! Стреффи, князь, вспомните кого-то, кому мы особенно досадим своим появлением!

— О, список таких слишком велик. Выйдем, а по пути решим, — предложил Стреффи.

Сюзи побежала к себе за легкой накидкой и, не сменив атласных туфелек, вышла из дому в компании четырех мужчин. Луны не было — благодарение небу, не было! — но звезды висели низко над головой, как плоды, и таинственные ароматы лились наружу через стены садов. Сюзи вспомнила Комо, и сердце ее сжалось.

Они, смеясь, неторопливо и без цели шли вдоль канала. Вскоре кто-то предложил посмотреть поближе на фасад Сан-Джорджо-Маджоре, они окликнули гондольера, и тот повез их среди качающихся фонарей и звона гитарных струн других гондол. Когда они снова высадились на берег, Джиллоу, на которого вид Венеции вечно наводил отчаянную скуку, а уж полуночная эстетика и вовсе вызывала зубовный скрежет, призвал посетить ночной клуб поблизости, в котором, по его словам, было очень весело. Князь горячо поддержал его призыв; но после резкого возражения Сюзи все отправились бродить дальше, кружными темными улочками постепенно приближаясь к Пьяцце и кафе-мороженому Флориана. Неожиданно на незнакомом и одновременно как бы смутно известном ей углу calle[14]Сюзи остановилась, оглядываясь со смехом:

— Но Хиксы… наверняка это их дворец? И свет во всех окнах! Должно быть, принимают гостей! Давайте поднимемся, устроим им сюрприз!

Это была самая забавная идея, какая когда-либо приходила ей в голову, и она удивилась, что компания отреагировала с такой апатией.

— Не вижу ничего увлекательного в том, чтобы устраивать сюрприз Хиксам, — запротестовал Джиллоу, обманутый в своих ожиданиях чего-то захватывающего, а Стреффорд добавил:

— Для меня это будет бóльшим сюрпризом, чем для них, если пойду туда.

Но Сюзи продолжала возбужденно настаивать:

— Вы не знаете. Это может быть ужасно увлекательно! Мне кажется, что Корал объявляет о своей помолвке — помолвке с Ником! Идем, дай мне руку, Стрефф, — и ты, Фред. — Она запела с закрытым ртом первые такты выходной арии донны Анны из «Дон Жуана». — Жаль, нет черного плаща с капюшоном и маски…

— У тебя такое лицо, что вполне будет достаточно и этого, — сказал Стреффорд, беря ее за руку.

Густо покраснев, она отступила назад. Брекенридж и князь, вырвавшиеся вперед, и тяжело поднимавшийся за ними Джиллоу были уже на середине лестницы.

— Мое лицо? Лицо? Что с моим лицом? Можешь ты привести хоть одну причину, по которой мне не стоит идти сегодня к Хиксам? — внезапно пришла она в ярость.

— Да нет никакой особой причины; разве только, что, если пойдешь, придется мне терпеть там смертную скуку, — ответил Стреффорд безмятежно.

— В таком случае…

— Нет, идем. Слышу, эти идиоты уже барабанят в дверь.

Он схватил ее за руку, и они пошли вверх по лестнице. Но на первой же площадке она остановилась, выдернула руку и без единого слова, без единой мысли ринулась вниз по длинному пролету, через огромный гулкий вестибюль в темноту calle.

Стреффорд догнал ее, и они минутку молча стояли в ночи.

— Сюзи… в чем, черт возьми, дело?

— В чем дело? Неужели не понимаешь? Что я устала, что у меня голова раскалывается… что вы мне до смерти надоели… все до единого! — Она повернулась и умоляющим жестом коснулась его руки. — Стреффи, милый, не обращай внимания, но, ради бога, найди гондолу и отправь меня домой.

— Одну?

— Одну.

Стреффи никогда не переживал, если люди хотели сделать что-то, чего он не понимал, и она знала, что может рассчитывать на исполнение своей просьбы. Они молча прошли до следующего канала, где он поймал гондолу и помог ей сесть в нее.

— А теперь иди и развлекайся! — крикнула она ему, когда гондола нырнула под ближайший мост.

Пустота, пустота, одиночество, не жизнь, а прозябание — вот все, что ей останется, если Ник уйдет из ее жизни…