Моя чужая война - Мукимжонова Хосиятой

– Не делай вид, что ты не понимаешь! Это твоих рук дело! А мой отец настолько жесток, что не собирается ее искать! Так что твой план провалился!

–Ты похитил маленькую Блэк? – испуганно спросил Перси.

Мужчина не раз ее видел и, не смотря на всю вражду, ему нравилась эта белокурая девочка. Он сразу же вспомнил, как недавно упоминал ее в разговоре. С ужасом он спрашивал себя, не натолкнуло ли это его друга на похищение.

Джеймс после услышанных слов тоже перестал вырываться. Казалось страх, тревога и злость Даймонда передались и ему.

–Я не похищал никого. – Пропищал Итан, на которого были устремлены десятки недовольных глаз.

–Это ты! Ты это сделал! Мерзкий ублюдок! Наконец, все увидят твое настоящее лицо! Ты ведь трубил о мире и благе народа! Так в чем виновата Эмми? Если ты хочешь этим способом победить. То бери меня! Но отпусти Эмми. Она ребенок!

Даймонд задыхался. Мысль о сестре, которая была неизвестно где и как выбивала воздух из легких. Он был напуган. И всем сердцем был готов поменяться с ней местами. Лишь бы малышка Эмми была в безопасности.

–Я не похищал ее! – закричал Итан.

Ему не нравились косые взгляды соратников. И пугал пистолет, приставленный к виску друга.

–Я убью его! Я убью его! Если ты не отпустишь Эмму! Я убью его! – кричал Даймонд, спуская предохранитель.

–Не, делай этого. Джеймс не....

–Верни мне Эм…!

–Что здесь происходит? – Холодный и властный голос Мэриэнн Смит словно окатил всех водой. Она не кричала, но можно было ясно ощутить всю ее власть и гнев.

Девушка стояла на террасе второго этажа. На ней было длинное черное платье, что выглядело необычно, ведь все привыкли к ее практичным для боя брючным костюмам. В тусклом свете фонаря можно было увидеть, что волосы ее скрывает шарф, небрежно наброшенный на голову.

Наблюдавшие повстанцы, потупив взор, пошли прочь, чтобы не навлечь беду на голову. Остались только Итан, Перси и Бони, которые не боялись ее гнева или, по крайней мере, рассчитывали на снисхождение друга.

В последние месяцы положение Мэриэнн Смит среди повстанцев еще более улучшилось. Теперь она была не просто лучшим снайпером и другом короля. Она была лидером движения ничуть ни меньше Итана.

Прошлая встреча с Блэком сильно повлияла на нее. Хотя она сама не улавливала эту связь. Теперь она стала более терпеливой, временами и местами более суровой и холодной. Она научилась абстрагироваться от ситуации и смотреть на всю картину, а не на контекст.

      Сегодня она по установленной собой традиции проводила вечер молитвы. Несколько раз в месяц (так часто как это позволяло их деятельность) она собирала священников всех четырех крупных мировых религий и проводила вечера молитвы. В такое время все были обязаны молиться за установление мира, прежнего строя и благополучия страны.

В это время даже снимался караул, так как все были обязаны участвовать в молитве. Среди повстанцев не было атеистов, потому что война их научила верить. Верить в Бога и божественное спасение. Каждый из них любил такие вечера. В это время создавалось ощущение отрешенности от ужасов войны, которая так их всех пугала.

В лагере должна была быть абсолютная тишина. Запрещалось говорить, а уж тем более кричать, ругаться и стрелять. Удивительно, но этим своим указом Мэриэнн в очередной раз спасла жизнь Даймонду. Ведь если бы народ не боялся ее гнева, они бы убили его даже не дав заговорить.

Ее пламенный гнев потушил Даймонда как вода. Он не отрывая глаз, следил, как она грациозно спускается по лестнице. И даже не заметил, что чуть опустил дуло пистолета.

Итан не знал чего ждать. Он знал о странных отношениях этих двоих и гадал, как они будут вести себя на публике, где по идеи они враги.

–Итан, что тут за шум в такое время? – холодным голосом поинтересовалась она.

И тот снова, как и всегда при ее властном тоне, неосознанно задался вопросом это он или она тут король?

–Блэк ворвался к нам в лагерь – ответил Перси, шмыгнув носом.

Казалось, его простуда стала настолько хронической, что превратилась в часть его имиджа.

–Я вижу, Персиваль. Представь себе, я не утратила способность видеть – еще более холодно проговорила она.

Перси в сердцах проклял Блэка, который сорвал вечер молитвы. А это было именно то, что ценила Мэриэнн, и его нарушение приводило ее в тихую ярость. Об этом знали все. Все. Но не Блэк, который испортил настроение подруги.

–С добром ли ты пожаловал, Блэк? – обратилась она к причине всего переполоха.

Казалось, что они виделись сотню лет назад, настолько он стал другим. Но не внешне он изменился. Нет. Одной секунды хватило ей, чтобы увидеть в его глазах вселенскую печаль. Она видела его зверский гнев, но уловила в нем надломленность отчаявшегося человека. Она с болью в сердце подумала, что он стал другим. Не подозревая о том, что такая же мысль посетила и его голову.

–Мою сестру похитили – низким, но охрипшим от крика голосом ответил он, пристально вглядываясь в ее карие глаза.

–Отпусти Джеймса, Блэк. Те кто пришел в Обитель в поисках помощи никогда не получал отказа. Но поверь тебе не получить помощь приставив оружие к одному из нас.

Размеренный и нежный голос Мэри окутал его, и он стал все больше и больше успокаиваться. Он знал, что не может доверять никому из этих людей и не доверял им. Никому из них. Никому. Кроме нее.

Поколебавшись, он опустил пистолет и, вернув предохранитель на место, отпустил Джеймса.

–Эмма здесь? – спросил он.

–Нет. И за твою наглость тебя бы уже давно убили. Но тебя спас случай. Ты нарушил вечер молитвы, когда запрещено не то, что кричать и угрожать, а просто говорить. Только запрет на использование оружия в это время спасло тебя.

Лед в ее голосе разрезал всю злость Даймонда и он начал чувствовать опустошение. В уголке его сознания промелькнула мысль о том, что Смит все такая же богобоязненная как и в Академии. Неудивительно, что все духовенство Ратомира было на стороне ополчения. Ведь новое правительство совсем не уделяло им внимание.

Итан незаметно усмехнулся думая о том, что Блэка спас не случай, а Мэри. Впрочем, на этот раз это было неосознанно, но символично.

–Думаешь, я думал о себе, когда врывался сюда? Моя сестра… малышка Эмми… она… Смит, ее нет

Его сломленный голос поразил всех пятерых. И наконец, маска холодной суровости