Хафиз и султан - Самид Агаев

Али сидел под навесом в крохотной закусочной недалеко от городской канцелярии во время обеденного перерыва и доедал жаркое – говядину, тушеную с баклажанами, алычой и луком, досадуя на то, что порция мала. Цены в Табризе после завоевания его хорезмийцами, взлетели до небес. Питаться в подобных заведениях было слишком накладно для катиба, который не брал взяток. Все его жалование уходило на еду. Но другого выхода не было, обедать дома он не мог из-за его отсутствия, а взятки не брал из-за особенностей натуры. Вдруг поднялся невообразимый шум, люди, неторопливо идущие по улице, стали разбегаться в стороны. Затем послышался топот копыт, и мимо промчалась кавалькада, состоящая из двух десятков хорезмийских всадников. За ними бежала ватага ребятишек со свистом и издевательским улюлюканьем. Ребятня была единственным сословием Тебриза, не признававшим власть завоевателей. С места, где находился Али, был виден парадный вход городской администрации. Али с растущей тревогой наблюдал, как отряд остановился у канцелярии, большинство спешились и, торопясь, вбежали внутрь. Несколько хорезмийцев осталось у дверей. Али не доев, расплатился и быстро пошел к ним. Происходило что-то очень серьезное.

– Куда? – окриком остановил его висакчи – баши.

– Я здесь работаю, – сказал Али.

– Сегодня работы не будет, – оскалился хорезмиец. – Тебе повезло, иди, отдыхай.

– А что такое? Что случилось? – спросил Али.

– Порядок наводим, давай-давай, иди отсюда.

Али отступил назад, пытаясь разглядеть, что происходит внутри помещения. Вдруг он увидел, как из здания, через боковой вход выскочил один из писцов и пустился наутек. Али догнал его и схватил за руку, напугав беднягу до смерти.

– Что они там делают? – спросил он.

– Аман [66], аман, – зачастил писец. – Они схватили раиса и допрашивают его, кричат о каком-то заговоре, храни нас Аллах. Надо уносить ноги, пусти меня.

– А Шамс ад-Дин, что с ним?

– Его там нет, он еще с обеда не вернулся.

Али отпустил парня, вернулся к входу и увидел выходящих из здания хорезмийцев. Двое из них волокли за ноги какого-то человека. Али видел, как голова его стукалась по ступеням лестницы. Хорезмийцы бросили его прямо на улице перед входом, сели на коней и ускакали. Лежащий на земле человек не делал попытки подняться. Желая помочь бедолаге, Али подошел ближе и с ужасом узнал в нем градоначальника. Он был мертв. Несколько мгновений Али стоял в оцепенении, затем бросился бежать к дому Шамс ад-Дина. Надо было предупредить вазира, как это сразу не пришло ему в голову! Но он опоздал. Очевидно, что комендантская операция против Туграи проводилась одновременно по всем адресам. В доме вазира царил полный беспорядок, хорезмийцы разграбили все, что можно было. Всюду валялась домашняя утварь. Тяжело дыша от быстрого бега, с колотящимся сердцем, Али вошел внутрь. В доме было пусто, очевидно, что слуги и домочадцы, спасаясь от бесчинств хорезмийцев, в страхе разбежались кто куда. Гадая об участи девушки с волосами цвета меди, Али поднялся на второй этаж. Но там тоже никого не оказалось. Он сделал несколько шагов по коридору в сторону андаруна. Дверь на женскую половину была раскрыта настежь, летал пух из разодранной подушки. Али осторожно заглянул внутрь и увидел голые стены, с которых были сорваны ковры. Он вернулся назад к библиотеке и вошел в комнату. Здесь также все было перевернуто вверх дном, все бумаги, вся налоговая отчетность в беспорядке валялась под ногами. Али потеряно стоял, думая, что делать дальше. И вдруг услышал некий звук, похожий на сдавленное рыдание. Али замер, пытаясь угадать, откуда он донесся. Через некоторое время звук повторился. Али понял, что звук идет из стенной ниши, в которой хранился архив. Али сделал несколько шагов, отдернул занавеску. Дочь Шамс ад-Дина сидела, сжавшись, и кусала ладонь, чтобы сдержать рыдания. Испуганная девушка подняла на него глаза, полные слез и отчаяния.

– Ради тех, кто тебе дорог, не трогай меня, пощади! – взмолилась она.

– Не бойся меня, – сказал Али, – я работаю на твоего отца, я не причиню тебе зла.

Но девушка продолжала плакать, затравленно глядя на него.

– Я катиб Шамс ад-Дина, – повторил Али. – Неужели ты не помнишь меня? Ты налетела на меня здесь на лестнице и сбила с ног. Ну, вылезай оттуда.

Видя, что девушка медлит, он добавил:

– Ты еще сказала, что я должен на тебе жениться. Помнишь?

– Ты тот самый увалень, – продолжая всхлипывать, вспомнила девушка. Она наконец вылезла из ниши.

– Успокойся, – сказал Али. – Я не дам тебя в обиду, не бойся.

– Еще чего, защитник нашелся, – сквозь слезы сказала девушка. – Я не от страха плачу, мне отца жалко.

– Что с ним?

– Они его арестовали, увезли с собой, после этого стали грабить дом, в андарун ворвались. Его жены разбежались.

– А как тебе удалось спрятаться?

– Меня там не было, я здесь уже была, копалась в отцовских книгах, хотела сказку какую-нибудь найти. Потом вошел отец, он после обеда всегда здесь работал с бумагами. Я спряталась, он не любил, чтобы я без спросу брала его книги. Ворвались хорезмийцы. Шихна предъявил ему обвинение в заговоре против хорезмшаха, арестовал, и его увели.

– Тихо, – прервал ее Али.