Легенды полуночных драконов - Светлана Богдановна Шёпот

сделать вывод, что могилу вскрыли именно тамошние жители. И проклятие в виде Келтухайского зверя настигло их. Конечно, это всего лишь мои предположения, – я снова улыбнулась, заметив, как на меня все смотрят.

– К тому же, – заговорил Тоберон, – такая версия могла бы объяснить тот факт, что зверь не трогал воинов его величества.

– Это значит, нам тоже ничего не угрожает? – спросил тот же молодой парень. Ему тут же выдали пинка, таким способом давая понять, что болтать ему никто не разрешал.

– Все верно, молодой человек, вам ничего не угрожает.

Я едва не подавилась воздухом, невольно вскакивая на ноги. Мгновение - и я уже оказалась за спиной стража, который явно был так напряжен, что воздух вокруг него буквально потрескивал. В следующую секунду я увидела, как все быстро поднимаются и достают мечи, оборачиваясь в одну и ту же сторону. А затем над нашим лагерем возник знакомый золотистый барьер, отделяя всех нас от кого-то, послужившего причиной всеобщей тревоги.

Я выглянула из-за спины Иллиадара, сразу же замечая, что в лесу стоит, опираясь на длинный посох, какой-то мужчина.

– Кто ты, старик? – спросил Тоберон, даже не думая убирать меч в ножны.

Я его понимала. Пусть наш «гость» и выглядел совершенно безобидно, но мало ли кто он такой. А если вспомнить этот странный туман и неприятное ощущение, исходящее от леса, то и вообще можно придумать всё что угодно.

– А местный лесник, – добродушно отозвался тот, щуря глаза и опираясь всем телом на деревянный посох. Казалось, пожилому мужчине очень сложно было стоять. Впрочем, судя по его лицу, этому деду явно далеко за сотню. А если учесть, что люди в этом мире живут дольше, то вполне возможно, что и за две сотни. – Был когда-то, – пробормотал он тихо, но я услышала, как и Иллиадар, который тут же заинтересовался сказанным.

– Был? – спросил страж, немного расслабляясь, хотя даже не подумал сдвигаться с места или убирать барьер. – Когда?

– Я и не помню уже, так давно это было, – старик покряхтел, а потом сел на лежащую около дороги корягу. Все наблюдали за ним с любопытством и настороженностью, но я видела, что многие стали чуть менее напряжены – всё-таки сложно видеть что-то опасное в обычном немощном старике. – Но, уверяю вас, никаких опасностей в этом лесу нет. Иначе я бы не выжил, – старик заулыбался почти беззубым ртом, укладывая свою палку рядом с собой.

Я прищурилась. Может быть, у меня паранойя, но как по мне, так мужчина выглядел слишком уж безобидно. Такой себе душевный дедушка, с добротой и всепониманием смотрящий на неразумных детей.

Согласитесь, очень странно было увидеть его в таком месте. Я понимаю, если бы Келтухи до сих пор стояли на месте. Но! Если собрать все воедино – непонятного зверя, дюжину мертвецов, подозрительный лес, не внушающий доверия туман, – то появление в таком месте обычного деда вызывает некоторые опасения. А то, что он выглядел безобидным, только еще сильнее разжигало во мне подозрительность.

А еще он ничего не сказал по поводу барьера. Или он его не видит? А остальные?

Поглядела на воинов, замечая, как они опасливо косятся по сторонам. Сразу и не поймешь: на барьер они смотрят или же просто проявляют бдительность, отслеживая все вокруг.

Все молчали. Никто не желал сдавать позиции. Хотя что там на самом деле думал старик, не могу сказать. Наши же явно не хотели подпускать непонятно откуда взявшегося человека близко.

Минуты текли медленно, и становилось понятно, что нужно что-то решать. Дед молчал, благодушно осматриваясь и улыбаясь.  Он словно всё прекрасно знал и понимал, поэтому давал людям самим принять решение.

– Ладно, – выдохнул Тоберон, резко убирая меч и выпрямляясь. – Так можно и до ночи простоять. Не думаю, что один старик может причинить нам какой-нибудь вред. Но для начала нужно проверить ближайшую территорию.

После этих слов граф отправил «пошуршать по кустам» несколько человек. Иллиадар так и не убрал барьер, а наблюдая, как немного неуверенно воины прошли сквозь него, я сделала вывод, что остальные хорошо его видят.

Спустя некоторое время мужчины вернулись, доложив, что поблизости никого нет. При этом они ежились, будто пытались согреться. То и дело передергивали плечами.

– Что такое? – спросила, заинтересовавшись их поведением.

– Лес этот… – ответил один из них, помахав перед носом рукой, словно не мог найти подходящее слово. – Как и не живой вовсе. Холодно там, сыро, промозгло как-то.

Я глянула на старика, мысленно подмечая, что в таком возрасте у него в любом случае должны ныть суставы от сырости и промозглости, но болезненным старик не выглядел. Хотя… может, у него ноги болят, вот он и сел практически сразу?

Тоберон кивнул Иллиадару, и барьер сразу исчез, хотя страж так и не отошел от меня, старательно закрывая меня от деда. Видимо, мой муж тоже не в восторге от этой встречи.

– Рассказывай, – буквально приказал Тоберон, подходя к старику чуть ближе.

– Что рассказывать? – поинтересовался тот, устремляя на графа взгляд почти выцветших светлых глаз. – Лесник я тут, давно. Людей давненько не видывал, даже подзабыл, как это – разговаривать с ними, – я вслушалась в его слова, подмечая, что говорит он и вправду как-то не так, как все остальные. Будто другой говор какой-то. – А сегодня помощница моя Апи принесла весть, что недалеко люди. Вот я и решил повидать, поговорить.

– Подожди, – Тоберон кивнул на землю напротив деда, и кто-то тут же услужливо подтащил ему пенек, на который граф и сел, буквально впиваясь взглядом в старика. – Ты говоришь, что давно тут лесником. Сколько это – давно? И зачем тут лесник, если люди не живут в Келтухах теперь?

– Так с тех времен и остался. Хотя лесником стал намного раньше. Я тогда молод был, лес любил, вот и поселился в нем. Тогда еще Келтухи не были столь многолюдны. Жили в нем только колдуны-лекари с семьями своими. Моя мать тоже такой была и мне дар передала. Но мне нравилось больше по лесу бродить, зверей выхаживать, деревья от разных болезней спасать. Лес он ведь как живой совсем. Только вот в последние годы, как покинули колдуны Келтухи, лес совсем загрустил. Вот и туман этот появился. Деревьям он не нравится, болеют они, сыро им и тоскливо.

Мы