Ночной Охотник - Роберт Брындза

– Какие-нибудь из жалоб заслуживают внимания? – осведомился Оукли.

– Таких пока не нашлось, но…

– Я хотел бы послушать нашего специалиста по поведенческой психологии, – в очередной раз бесцеремонно перебил Эрику Оукли. – Тим?

Тим Эйкен, психолог-криминалист, до сей минуты хранил молчание. Его коротко остриженные густые волосы отливали здоровым блеском, на лице – модная щетина, и, несмотря на то что одет он был по-деловому – в рубашку с галстуком, – запястье его обвивала толстая связка разноцветных плетеных браслетов. Он поднял голову от блокнота, в котором вычерчивал кубики.

– Я думаю, что мы имеем дело с индивидом, наделенным чувством жесткого самоконтроля. Он тщательно планирует каждый свой шаг. Физически он силен. Грегори Манро был не субтильного телосложения, однако следов борьбы мы не обнаружили.

– Грегори Манро опоили седативным средством; в его крови обнаружена огромная доза флунитразепама. Флунитразепам – препарат, который используют с целью совершения насилия над жертвой. Преступник, проникший в дом, нашел возможность подсыпать ему наркотик, а потом дождался, когда транквилизатор подействует, – добавила Эрика.

– Да. Флунитразепам также широко используют в среде гей-сообщества для повышения сексуального возбуждения и получения удовольствия, – сказал Тим.

– Сомневаюсь, что многие, кому в баре подмешивали его в напитки, получали удовольствие, – заметила Эрика.

– У убийцы, должно быть, сильно развита интуиция, раз он сумел подбросить рекламную листовку с контактами охранной фирмы и заставить жертву позвонить ему. Принимая во внимание использование седативного препарата, мы не должны исключать фактор гомосексуальности.

– Грегори Манро не подвергался сексуальному насилию, – указала Эрика.

– Да, верно. Но, возможно, у нашего убийцы проблемное отношение к мужчинам с ярко выраженными мужскими качествами, и прежде он имел печальный опыт общения с типом А, то есть альфа-самцами. Возможно, у него склонность к подавлению маскулинных особей.

* * *

– Господи помилуй. Во сколько он нам обходится? – спросила Эрика по окончании совещания, которое тянулось целых сорок минут в атмосфере духоты и дискомфорта. Она покинула конференц-зал и спускалась по лестнице вместе с Маршем.

– Не жалуете криминальную психологию?

– Почему же? Полезная штука. Просто зачастую на психологов-криминалистов, когда к ним обращаются, смотрят как на волшебников. Но не они ведь ловят преступников, а мы.

– Не жалуйтесь. Не забывайте, он работает на вас. Уговорил Оукли не урезать ваш бюджет.

– Задавив его наукой.

– Вы недовольны?

– Я буду довольна, когда мы поймаем убийцу, – ответила Эрика. – Тим не сказал ничего такого, чего мы не знаем. Теория об альфа-самцах сама по себе интересна. Только как бы ей найти толковое применение? Это очень обширная сфера. Мы не можем взять под наблюдение каждого агрессивного доминирующего самца. В мире таких полно.

Марш закатил глаза.

– Вы бы лучше попытались навести мосты с Оукли. Ради собственного блага.

– Я ведь не стала его критиковать за гомофобское высказывание. Это уже кое-что. И потом, какой смысл? Он никогда не воспылает ко мне любовью. Никогда не внесет меня в список людей, которых он поздравляет открытками на Рождество.

Они спустились до этажа, на котором находился кабинет Марша.

– Держите меня в курсе, хорошо? – попросил он, шагнув к двухпольной двери.

– Пока вы не ушли, сэр. Есть новости о вакансии суперинтенданта?

Марш остановился и повернулся к ней лицом.

– Эрика, я же обещал, что подам вашу кандидатуру.

– Вы проинформировали Оукли о том, что намерены повысить меня?

– Да.

– И что он сказал?

– Вы же понимаете, я не вправе обсуждать подробности процесса назначения. Ладно, мне пора. – Марш повернулся, собираясь пройти в дверь.

– Еще вопрос, сэр. Что с Питером Манро? Он ведь живет под одной крышей с Гэри Уилмслоу. Меня беспокоит его судьба.

Марш снова остановился, повернулся.

– За минувшую неделю Питер уходил из дома только с матерью в школу. В нескольких комнатах мы поставили «жучки». Насколько мне известно, с ним все в порядке. А Гэри Уилмслоу – представитель рабочего класса старой закваски. Честь, семья, все такое – для него не пустые слова. К своей родне он никого не подпустит.

– «Жителей Ист-Энда»[10] насмотрелись, сэр? Надеюсь, вы правы.

– Я прав, – ледяным тоном ответствовал Марш. И исчез за дверью.

– Как же меня все обожают. А я ведь просто пытаюсь делать свою работу, – буркнула себе под нос Эрика, спускаясь дальше по лестнице.

В оперативном отделе потолочные вентиляторы работали на износ, но, казалось, они просто гоняют по помещению жаркий воздух, запахи кофе и потных тел.

– Босс, я только что говорил с районными полицейскими. Соседи, живущие напротив дома Грегори, вернулись из отпуска, – сообщил Питерсон, кладя трубку.

Мосс, сидевшая напротив Питерсона, тоже с кем-то закончила говорить по телефону. Лицо ее раскраснелось от жары.

– Звонила Эстель Манро, – доложила она. – Говорит, из дома на Лорел-роуд, 14 исчез сертификат, выданный Грегори Манро Генеральным медицинским советом[11].

– Когда мы вернули дом семье? – спросила Эрика.

– Вчера. Я просмотрела записи криминалистов и перечень всего, что мы изъяли. Про сертификат ГМС там ни слова.

– Значит, его мог взять убийца. Черт. Как мы это упустили?

Эрика, Мосс и Питерсон приехали на Лорел-роуд. Погода была теплая и тихая. Солнце опустилось довольно низко, и та сторона улицы, на которой стоял дом Грегори Манро, находилась в тени.

В конце дороги на улицу сворачивала группа мужчин и женщин в деловых костюмах. У всех лица раскрасневшиеся; мужчины, сняв пиджаки, шли в рубашках с засученными рукавами. Часы показывали чуть больше половины шестого, и Эрика сообразила, что это с электрички сошла первая волна пассажиров, возвращающихся домой из центра Лондона.

Она позвонила в дом № 14. Спустя пару минут дверь им открыла Эстель Манро – в светлых брюках, элегантной белой блузке с узором из роз и желтых резиновых перчатках.