Запретное влечение - Барбара Пирс

Вечер в компании леди Килби Фитчвульф стоил этих жертв. Она выглядела очень аппетитно в тонком белом муслиновом платье. Спереди был глубокий вырез, щедро открывавший ее прекрасную грудь. По спине, от талии до шлейфа, платье было украшено лентами. Впечатление довершали пышные рукава, декорированные бантами под цвет ленты на спинке платья. Черные волосы Килби были уложены наверх, а концы их завиты. Золотые украшения с аметистами блестели у нее в ушах, на шее и на запястьях.

Фиалковые глаза Килби прищурились, и она с подозрением и голосе вымолвила:

– Что вы здесь делаете?

– Вообще-то я прибыл на ужин, который начнется, если Гатрею удастся вытащить гостей из-за карточных столов, – небрежно сказал Фейн, вдруг пожалев, что сопровождает матушку. Он любил герцогиню всем сердцем, однако образ преданного сына не вязался с его репутацией повесы и ловеласа.

Фейн не сомневался, что леди Килби Фитчвульф хочет его. Как и графини, которых он встретил накануне, она оценила его мужественную красоту, ее не могли не очаровать его ум и титул, и перспектива заполучить такого жениха не могла не вскружить ей голову. Фейну обычно нравились леди, которые не боялись выражать свои чувства и не скрывали страсти. В этот раз он был бы только счастлив удовлетворить желание дамы.

Однако Фейн всегда следовал железному правилу: он не выставлял своих любовниц перед семьей. Леди Килби Фитчвульф вскоре будет в его постели.

– Как ваши раны? – спросила она, и ее взгляд упал на его грудь. – Было так много крови, что я предполагала, что вы проведете вечер в кровати.

Если бы ему удалось увести ее с ярмарки, он бы с радостью сдался на милость ее заботливых рук и провел вечер в кровати с ней. Ему нравилось, что их связывают общие секреты. Даже его матушка не знала, насколько серьезно он ранен. Фейн улыбнулся, польщенный волнением, высказанным на его счет. Взяв Килби за руку, он провел ее мимо библиотеки к оранжерее.

– Большинство моих ран были поверхностными. Доктор даже выразил удовольствие оттого, что я потерял много крови, так как это уберегло меня от заражения.

Фейн галантно открыл стеклянные двери в оранжерею и поклонился.

– Миледи.

Увидев, как она кокетничала с лордом Ордишем, он ощутил укол ревности. Это странное чувство он испытал, пожалуй, впервые в жизни Фейн знал, что эта леди должна принадлежать ему еще сегодня днем, и он не намерен был уступать ее господину, который годился ей в отцы. Ей повезло, что она не ушла с этим джентльменом и не спровоцировала Фейна на решительные действия. Когда в нем просыпалось чувство собственника, он и сам не мог бы предсказать, чем это для него обернется. Но он хотел, чтобы леди желала его, а не боялась.

Кто-то зажег фонари в оранжерее, но там никого не было. Запахи цветов и сырость не привлекали гостей.

– Мы не должны гулять по дому лорда Гатрея. Все уже поднялись наверх.

– Нет, не все, моя дорогая леди, – сказал Фейн, довольный тем, что они оказались одни. – Никто не будет скучать без нас.

– Не будьте так в этом уверены, – сказала Килби, принимая его руку и спускаясь на четыре ступени вниз. – За исключением миссис Дютой все присутствующие намного старше нас, если я не ошибаюсь. Одно это делает нас заметными.

– Морриган Дютой тоже здесь? – невинно переспросил Фейн.

До ее брака с одним из королевских врачей и громкого развода Фейн и Морриган провели вместе прекрасное лето. Он не оставался с ней наедине с тех самых пор, как палата лордов дала согласие на расторжение ее брака. Однако Рамскар и Кадд сказали ему, что красавица-блондинка выразила желание снова увидеться с ним. Фейн воспринял эту весть без энтузиазма. Страсть, которая связывала их много лет назад, осталась в прошлом. Каким бы незабываемым ни было то жаркое лето, Фейн больше не прельщался мыслью о восстановлении дружбы.

Леди Фитчвульф остановилась и взглянула на него.

– Вы знакомы с миссис Дютой?

– Не совсем. Я не видел ее много лет, – сказал он полуправду.

Казалось, что Килби с облегчением восприняла эту весть.

Фейну оставалось только надеяться на то, что Морриган будет держать себя в рамках приличий. Без сомнения, она воспользуется их встречей, чтобы попытаться наладить старые связи. Во многом она напоминала его самого. Он потянул леди Килби к алькову, уставленному апельсиновыми деревьями в кадках.

– Я никогда раньше не была в доме лорда Гатрея, – робко призналась Килби, и ее голос прозвучал еле слышно. – Кто-то из гостиной упомянул, что дом знаменит своей оранжереей, и теперь, когда я увидела ее, я не могу не согласиться с этим.

– Вы можете говорить громче, это не место поклонения, – поддразнил ее Фейн, и она улыбнулась в ответ.

Он вспомнил вкус ее плоти, который ощутил, целуя запястье, и теперь все его мысли занимало только то, каковы на вкус ее губы. Фейн никогда не ставил под сомнение своих желаний. Он притянул леди Килби к себе: она была ниже ростом, чем большинство дам, с которыми у него были романы. Раньше Фейн предпочитал более пышнотелых красоток, но разница в росте, оказалось, не играла большой роли. Когда он прижал Килой к своему стройному мускулистому телу, она уместилась в его объятиях так, словно была создана специально для них.

Фейн не стал спрашивать у нее разрешения. Ее глаза, легкий наклон головы – все это говорило о том, что она хочет его поцелуя. Фейн легко коснулся ее полных губ. Леди Килби задрожала. Ее уста были воплощением искушения. Если она так отозвалась на его невинную ласку, то он мог только предвкушать тот миг, когда она окажется обнаженной в его постели.

– Я был не прав, – пробормотал Фейн, все еще касаясь ее губ. Кончиком языка он дотронулся до ее верхней губы.

– Отчего же? – спросила Килби, раскрыв уста навстречу его поцелую.

Фейн усмехнулся и сказал:

– Когда вы в моих объятиях, я готов поклоняться этому месту и сделать его священным.

Килби застонала, когда его язык скользнул у нее между губами, словно впитывая ее вкус. Ей казалось, что эта ласка пробуждает все ее тело. О, его поцелуй! В том, как страстно он целовал ее, был оттенок безысходности. Его язык, как жало, мучил ее губы, жаждавшие новой ласки. Несмотря на то что у Килби не было опыта общения с другими джентльменами, она безошибочно почувствовала, что герцог Солити очень отличается от остальных мужчин.

– Мы должны остановиться… мы… должны… остановиться и подняться наверх, – сказала она, задыхаясь. Фейн поцеловал ее в шею. Если бы Килби была честна с собой, она призналась бы, что не имеет ни малейшего желания следовать собственным словам. Фейн принялся целовать нежную плоть там, где заканчивалась золотая сережка, украшенная аметистом. Обняв его, Килби застонала, и ее стон прозвучал для него, как музыка.

Фейн отклонился и улыбнулся ей.

– Я предпочитаю ваше общество, мой котенок.