Без гроша в кармане - Луи Буссенар

Но случается, и без видимой причины ему надоедает после двух-трех месяцев жить на одном месте, и он внезапно покидает ранчо.

Почти нет примеров, чтобы ковбой прожил долго, несколько лет, у одного и того же хозяина. В крови этих людей, бросивших общество равных себе по развитию, чтобы приблизиться, насколько возможно, к природе, пробуждаются инстинкты бродяг. Хозяева проявляют большую снисходительность при найме этого беспокойного народа. Они не спрашивают у ковбоя ни его имени, ни происхождения. Одетый в традиционный костюм и запасшийся орудиями, необходимыми в его профессии, он входит в общий зал хозяйского дома, садится перед огнем, покуривая трубку или жуя табак, и остается здесь столько, сколько ему вздумается — один, два, три дня или больше. Товарищи делятся с ним кровом, пищей, виски и табаком. Если ему вздумается остаться — спрашивает себе работу. В противном случае отправляется на соседнее ранчо, где снова находит радушный прием. И так до тех пор, пока не выберет себе подходящего места.

Эта бесшабашная жизнь имеет свою неизъяснимую прелесть. Для людей, любящих прежде всего свободу, почти невозможно отказаться от подобного существования. Обанкротившиеся купцы, учителя без дела, врачи, уличенные в нарушении закона, моряки-дезертиры, адвокаты без практики, аптекари, повара, механики, парикмахеры, сделавшись ковбоями, никогда не возвращаются к покинутой профессии. Они живут и умирают ковбоями. Из этой краткой характеристики становится понятным, до каких крайностей могут доходить подобные люди вдали от границ цивилизованной жизни. Они чрезвычайно усердные работники, так как очень самолюбивы; но раз загуляв, уже не знают меры и относятся к человеческой жизни — своей собственной или чужой — с полным презрением. Нет вещи, которой ковбой не изведал бы, иногда ему даже случается сделать… добро.

И вот от таких людей Бессребренику приходилось защищать себя и миссис Клавдию. Молодая женщина находилась во власти худших из худших. Только храбрость Бессребреника или миллионы Джима Сильвера могли ее спасти.

Ковбой, поднявший телеграмму, так некстати оброненную миссис Остин, был самым отъявленным негодяем по прозвищу «Желтая Птица». Он принадлежал к шайке бездельников, маскировавшихся индейцами, чтобы грабить ранчо, поезда переселенцев, одиноко стоящие фермы, а иногда даже целые деревни.

Подражая в совершенстве костюму и татуировке краснокожих, зная их язык, эти ковбои и вправду казались настоящими индейцами.

Жадный до денег, Желтая Птица в грабежах имел двойной доход. Известно, что существуют особые охотники — охотники за скальпами, или волосами, снятыми индейцами с голов убитых врагов. Скальп состоит не из одних волос, но из волос с кожей, которую жестокий воин сдирает с жертвы, предварительно сделав круговой надрез от затылка ко лбу. Эти мрачные трофеи, встречающиеся все реже и реже, находят себе покупателей и продаются по сто, двести, триста долларов и больше. Желтая Птица, имевший постоянный сбыт подобному товару, скальпировал всех, кто ему попадался под руку.

Усердное преследование со стороны полиции и племени настоящих суиксов заставило его отказаться от прибыльного занятия. Желтая Птица сделался ковбоем и поселился возле Нью-Ойл-Сити.

Соучастник его некогда был, как думали, адвокатом, который за разногласия с законом сначала попал в тюрьму, а затем в прерии Запада. Прозвище свое — Дик-Бэби — он получил благодаря розовому, пухлому, как у ребенка, лицу, никогда не загоравшему под жгучим солнцем. Жестокий, но несколько трусливый, он обладал никогда не иссякающим красноречием болтуна и пройдохи.

Похищение миссис Клавдии и проект получить за нее выкуп были замыслены Желтой Птицей. Он же подобрал для этой цели с полдюжины помощников. Затем Желтая Птица и Дик-Бэби отправились в дом хозяйки. Она приняла их не колеблясь, поверив, что эти двое явились для переговоров между администрацией и ковбоями.

Войдя, Дик-Бэби произнес какую-то вступительную фразу, а Желтая Птица по-индейски неслышно подкрался сзади и точным, натренированным движением мастера заплечных дел зажал ей рот платком. Миссис Остин пыталась защититься, вырваться, но напрасно — Дик-Бэби связал ей руки, извиняясь за вольность, которую себе позволяет.

Затем оба негодяя принялись грабить драгоценные вещи и серебро.

Они оказались настолько внимательными к чужому добру, что уложили в чемодан даже немного белья и туалетных безделушек, назначение которых, впрочем, знали весьма нетвердо.

Их товарищи между тем заложили в шарабан лучшую из лошадей. Желтая Птица поднял миссис Клавдию, как пушинку, вынес во двор и усадил в экипаж. Он взял вожжи и намеревался дать знак к отъезду, когда заметил, что нет Дика-Бэби.

— Проклятье! — пробормотал он. — Где копается этот каналья?

Отсутствие бандита скоро объяснилось. Густые клубы дыма уже вырывались из окон дома-дворца. Дик-Бэби прибежал, крича:

— Горит! Горит!

— Ты поджег?

— Да, везде!

— Отлично!

Он впрыгнул в седло в ту минуту, как лошади, испуганные первым светом пожара, начали беспокоиться. Поезд, с шарабаном во главе, выскочил из ворот на улицу, толкая и давя всех попадавшихся на дороге.

Они направились в прерию, а зарево в покинутом городе разгоралось все ярче и ярче. Часть ночи проскакали по равнине, расположенной от Терриаль-Крика до Южного Плато. Это огромное пространство, заключенное между двумя реками, носит название Южного Парка и простирается до гор, дающих начало Арканзасу — небольшому быстрому потоку, в котором мудрено узнать будущий могучий приток Миссисипи.

Это — пустыня без городов, без поселков, без деревьев. Высокая жесткая трава, растущая на неблагодарной почве, негодна даже для пастьбы скота. Птиц здесь встречается мало, четвероногих еще меньше, но зато гремучих змей множество.

На рассвете Желтая Птица остановил рысака и приказал сделать привал на берегу.

Задыхавшейся миссис Клавдии развязали рот и подали напиться. Она изнемогала от усталости, но гордая и непреклонная даже не удостоила негодяев ни единым взглядом.

После часовой остановки снова двинулись в путь по направлению к юго-западу. Желтая Птица, по-видимому, прекрасно знавший местность, вел поезд, невозмутимо отвечая на вопросы спутников:

— Потерпите… Подождите…

— Да куда ты нас, наконец, ведешь?

— В такое место, где нет ни шерифов, ни полисменов и где таким молодцам, как мы, можно позабавиться.

— А далеко еще ехать?

— Увидите.

Вечером расположились на ночлег в совершенно пустынной местности. Для миссис Клавдии устроили постель из подушек шарабана, травы и пледа вместо одеяла.

После скромного ужина ковбои растянулись на земле, подложив под голову седла, и уснули, не выпуская из рук карабинов.

На следующее утро поехали все тем же аллюром. С некоторого времени местность стала менее ровною; чаще и чаще начали попадаться трещины в почве, а затем и канавы, через которые Желтая Птица, правивший шарабаном, переезжал с чисто американской ловкостью. Скоро потянулись настоящие холмы — предгорья высоких гор, которые обрисовывались темной массой на горизонте. Шарабан въехал в долину, затем поднялся на гору, снова спустился, преодолел глубокое ущелье и выехал на большую круглую равнину, со всех сторон замкнутую остроконечными скалами.