Приемный ребенок. Жизненный путь, помощь и поддержка - Татьяна Панюшева

пример:

Гоша попал в детский дом в девять лет из неблагополучной семьи с одинокой пьющей матерью, к которой мальчик был сильно привязан. С первых дней в детском доме Гоша передрался со всеми детьми, портил вещи, грубил воспитателям. При этом он был интеллектуально сохранен, по-своему обаятелен, обладал чувством юмора и лидерскими чертами. Со временем негативные проявления в его поведении несколько смягчились, однако стремление к самоутверждению и протестному поведению у Гоши сохранялись. С мальчиком работал психолог, в ходе работы достаточно быстро проявилось, что для него неподчинение правилам – это проявление силы и независимости. Также во всех играх и проективных методиках Гоша выказывал очень сильную привязанность к матери, а разлуку с ней он воспринимал как насилие, гнев за которое он также считал возможным вымещать на сотрудниках учреждения, в которое он попал. При этом со стороны матери, которая пренебрегала интересами ребенка, но не была с ним жестока, отмечалось пассивно-отвергающее поведение. Она не стремилась видеться с мальчиком, находила всяческие оправдания тому, что посещала его редко, и, разговаривая с сыном, старалась переложить ответственность за происходящее на органы опеки, родственников, представителей учреждений и т. д. На рациональном уровне Гоша понимал, что происходит, поскольку был достаточно сообразительным мальчиком. Тем не менее, нуждаясь в матери, он всячески оправдывал ее и поддерживал ее модель поведения в этой ситуации, проявляя, таким образом, свою верность. Однако внутренний конфликт между лояльностью к матери и рациональным пониманием реальности приводил к поведенческим срывам. Задачей специалистов было примирить ребенка с происходящим, работать с его чувством боязни окончательно потерять мать и связанным с этим гневом. Также было важно поддерживать отношения ребенка с матерью, поскольку он в этом нуждался, и смягчить конфликтные проявления со стороны Гоши в отношениях со взрослыми и детьми в учреждении. Спустя год можно было сказать, что мальчик адаптировался в учреждении, то есть его поведение оставалось трудным, но перестало быть экстремальным, у него был хороший контакт с отдельными взрослыми, мать не часто, но регулярно навещала его. Еще через год Гоша вернулся в свою кровную семью, так как его мать восстановилась в родительских правах.

комментарий:

Агрессивное поведение – это то, что труднее всего принимать в отношениях с ребенком, даже когда взрослый понимает причины такого поведения. Конечно, границы разрушительному поведению ставить необходимо. При этом понимание взрослыми истинных причин агрессивного поведения ребенка, во-первых, снижает остроту конфликта, а во-вторых, помогает сосредоточиться на истоках трудностей в реабилитационной работе.

Первое время (от нескольких дней до 2–3 недель) ребенок находится в некоторой растерянности от перемены обстановки и условий существования. Может грустить, чувствовать себя одиноким. Но при этом он старается знакомиться с обстановкой, старается запоминать имена окружающих его людей, назначение предметов, правила жизни в новом месте. С течением времени проявления печали и дезориентации исчезают, ребенок начинает чувствовать себя более уверенно, с окружающими устанавливаются дружеские отношения, он находит себе занятия по душе. Эмоциональное состояние становится более стабильным, а поведение – достаточно ровным. Такие дети тоже помнят о своем доме и скучают по нему, но в целом их реакции на перемещение не носят острого характера, они принимают ситуацию такой, как есть, и видят хорошие моменты в настоящем. Подобный тип реакций может быть связан с жизненной историей ребенка, в ходе которой он уже пережил утрату семьи и связанные с этим чувства, а также с его индивидуально-личностными особенностями (уравновешенность, природный оптимизм, приспосабливаемость и т. д.).

Дети, которых перемещают из одного учреждения в другое, например, «отказники», переходящие из домов ребенка в детские дома, не проявляют острых реакций потери, однако их адаптивные стратегии также делятся на эти три категории («замирание», «конфликт», «активная ориентировка»), просто они могут проявляться более мягко. В момент перемещения из одного учреждения в другое у этих детей не возникает актуальных переживаний утраты семьи (хотя на глубинном уровне это присутствует у всех детей-сирот), но они теряют дружеские связи, отношения с воспитателями, к которым привыкли, знакомую обстановку. Однако, поскольку в целом уклад жизни в учреждениях носит общий характер и многое детям уже знакомо, такая адаптация для них не составляет большого труда.

То, насколько успешной будет адаптация ребенка в новом месте, будет зависеть от лояльности среды и присутствия

в ней взрослых, способных работать с ребенком и его психологическими проблемами в индивидуальном режиме (психолог, социальный работник, педагог).

В любом человеческом коллективе по закону формирования социальных групп начинает складываться неформальная иерархия. В ней, в зависимости от существующих ценностей и распределения сил, появляются свои лидеры, вокруг которых собирается «группа поддержки». На периферии иерархии оказывается пассивная часть коллектива, и самую нижнюю часть занимают изгои (аутсайдеры).

Дети, попадающие в детский дом, чувствуют себя хуже тех, кто не потерял свои семьи и дома. Поскольку у каждого человека есть врожденная потребность ощущать себя хорошим и чувствовать принадлежность к значимой для него группе, многие дети начинают бравировать своим положением, защищаясь от своего несчастья и унижения. Одновременно с этим у детей есть протест против происшедшего с ними, поэтому они оправдывают свои семьи, стараясь сохранять позитивную семейную идентичность, и сплачиваются с «себе подобными», стремясь в своей жизненной ситуации найти опору и какой-то позитив для себя, что является вопросом выживания. При этом именно в отношениях между собой дети проявляют все накопившиеся отрицательные эмоции и реализуют усвоенные поведенческие модели, в первую очередь негативные. Замкнутое пространство детского дома, в котором собирается такое количество боли и гнева, неизбежно становится «взрывоопасным». Эта «взрывоопасность» может быть снижена серьезной индивидуальной работой с каждым ребенком, необходимость которой очевидна, но трудно выполнима в сложившихся условиях. До сих пор предпочтение отдается созданию многокомплектных (рассчитанных на большое количество детей) учреждений, нет специальных программ подготовки специалистов по работе с детьми-сиротами (психологов, педагогов, социальных работников), и специалистов не хватает, поскольку они не очень хотят работать в детских домах (тяжелая работа за небольшую зарплату). Кроме того, дети могут быть агрессивны не только друг с другом, но и с педагогами. Поэтому контроль за происходящим в детских коллективах осуществляется в основном за счет формальной дисциплины, в том числе иногда в качестве элемента «дисциплинарного воздействия» используется ресурс психиатрических лечебниц. С другой стороны, администрация детских домов часто лояльно относится к «дедовщине» внутри детских учреждений, поскольку неформальные лидеры подчиняют себе детский коллектив, и для администрации поддержание дисциплины упрощается.