Поединок - Сеславия Северэлла

Раздумья Велигоровой прервал, проснувшийся Андрей. Он обратил внимание на то, что они подъехали к постоялому двору, и велел кучеру остановиться. Двор состоял из неско- льких строений: постоялый двор, трактир, амбар, сарай и низенькая изба хозяина, около которого ходили многочисленные тощие куры. Постоялый двор, находившийся на рассто- янии одной версты от села Медное, со временем превратиться в Козьмодемьяновскую слободу, а пока это только место для прокорма одной семьи местного купца, обнищав- шего после всех реформ Петра Первого.

– Жарко, кваску бы сейчас приказного, – проговорил устало Андрей.

– Что ж, пойдем. Надо отдохнуть и подкрепить силы не помешает, – согласилась Евдокия. Они поспешили выйти из кареты. Велигорова дала денег кучеру, чтобы тот тоже отдох- нул, поел и позаботился о лошадях. Верейский занял стол и поспешил подозвать хозяина. Женщина, измученная жарой, медленно зашла за ним в дверь, обмахиваясь круглым простеньким опахалом на деревянной резной ручке. Войдя с улицы, где светило яркое солнце в темное помещение, она сначала не могла рассмотреть посетителей трактира, но потом она заметила в дальнем углу худенького мужичка в холщевой расшитой рубахе, который что-то жевал из глиняной посудины. Он тоже перестал жевать, и посмотрел на уставшую молодую женщину. Евдокия подошла к мужичку.

– Дядя Степан? Ты?

– Дунька! Ты? Какими судьбами? Да ты садись, садись.

Мужичок подвинулся на лавке. Велигорова села рядом с дядей.

– Я еду в Москву.

– А этот с тобой? Муж? – мужичок качнул головой в сторону Верейского.

Женщина посмотрела на Верейского, который оглянувшись на Евдокию, поспешил начать свою трапезу, и выпить кружку кваса.

– Ты то, как? Мать говорила мне, что ты сбежал от рекрутской повинности. Я помню, ты всегда в Петербурге приходил к нам на Пасху, с подарками, а потом пропал. На мою сва- дьбу не пришёл.

– В Петербурге легко было хорониться от солдатской доли, а потом с лихими людьми свя- зался, да пришлось мне бежать. Но, а тут меня приютили. Кров и хлеб дали.

Велигорова заметила за поясом большой нож.

– Чу. Ты с разбойниками что – ли?

– У, какая глазастая. Я Дунька теперь с самим атаманом на ты. Он совет со мной держит, – гордо заявил мужичок, явно привирая и хвастаясь.

– В Петербурге поговаривают, что даже сам Петр Первый со свитой попадал к разбой- никам. Но он остановил всех, крича им. Повинуйтесь! Знаете ли, кого вы грабите! Я ваш царь!

Велигорова улыбнулась, обернулась посмотреть на Андрея, и продолжила разговор. Крек- шин, наверное, уже обыскал весь Петербург, чтобы его найти. В этот момент трактирщик принес Степану расхожего кваса и жаркое из курицы, которое тот подвинул женщине.

– Поешь. Такой государь, как был у нас, дать простому люду ничего не может. Мироед он. Царь о своих людях заботиться должен. А этот? Иноземцев привел. Скольких людей со свету сжил. А подати да налоги, хочешь пшенички плати за пшеничку, за свечи, за воду, за дрова, за печи, хочешь родиться плати, и умереть плати, и за гроб тоже налог. Осталось только за воздух и за солнечный свет брать. А прибыльщики да фискалы, знаешь, как лю- туют. Они на нас донос да на каторжный двор, а мы не дадимся. А наш атаман он за спра- ведливость для всех мужичков. У нас и армия имеется и почетный караул с палашами и фузеями. Вот сказывают, в Лихвинском уезде25 есть атаман Сиротка, так мы с ним хотим дружбу учинить. А ты зачем в Москву, на дороге неспокойно, нашего брата везде много.

В этот момент в трактир вошли несколько мужчин, на которых Евдокия сразу обратила внимание, глядя на них боковым зрением. Это был Истомин, Бравлин, и еще четверо воо- руженных мужчины. Видно было, что усталые люди пришли проситься на постой. Пока Истомин поспешил навстречу, вышедшему хозяину трактира. Енай, по привычке, незаме- тно окинул взглядом тёмное помещение. Каково же было его удивление, когда он заметил Верейского, сидевшего за столом у окна, и Евдокию в противоположном дальнем углу рядом с мужичком. Енай был изумлен, но вида не подал, и поспешил за Истоминым. Они расположились в центре помещения. Иван так и не заметил Евдокию, сев к ней спиной, а Енай выбрал более удобное местоположение, и незаметно посматривал в её сторону. Сте- пан тоже обратил внимание на вошедших мужчин.

– Еще какие-то барья пожаловали. Наши молодцы, третьего дня богатую девицу украли, хвалились, что много при ней каменьев да злата было.

– Что? – тихо переспросила женщина, задумчиво глядя на Еная.

– Злата, говорю много взяли, – сказал Степан, поднося деревянную ложку со щами ко рту.

– Она жива?

– Да, в нашей деревушке в подклети сидит целехонькая. Что с ней станется? Уж больно красивая шельма.

Евдокия перевела взгляд на Истомина. А в голове у неё звучали ядовитые слова Крекши- на: «И ты знаешь, что был донос на твоего мужа. А почему? Милейший Иван Васильевич проболтался мне в приватной беседе, что его вятший друг дальний родственник заговор- щика против царя, и возможно, в тайной канцелярии мог бы многое поведать о сем важном государевом деле». Велигорова очень уважала своего мужа, ценила его светлую душу, и была ему верной женой. Если бы не Истомин и до любви было бы не далеко. Но не случилось.

– Что- то, ты грустная, Дунька? Не приключилось ли чего?

– Все хорошо, дядя Степан.

– Я тут частенько бываю. Ты вот, что. Ежели, на обратном пути захочешь, свидится, то шепни трактирщику, он мне передаст. Да я и приду.

– Хорошо. Я пойду дядя, помоги мне уйти незамеченной. Не хочу, чтобы пришедшие гос- пода меня узнали. А, моему попутчику вели идти к карете.

– Хорошо дочка. Храни тебя Господь.

Степан встал, и пошел к столу Истомина.

– Барин, барин, помоги путнику. Кому рубль, кому полушка, а нам и медная кружка, – Сте- пан расставил руки так, чтобы Иван даже случайно не видел, как уходит Велигорова.

– Что ты мужик, какая полушка, али забыл про указ о воспрещении нищенства! – возму- тился, Иван, которому вовсе не хотелось платить штраф за подачу милостыни26. Убирай- ся!

Евдокия незаметно дошла до распряженной кареты. С Истоминым она не хотела встречаться, поскольку не хотела, чтобы он доложил Крекшину об её поездке в Москву, да еще и с Верейским. Но Истомину было не до доносов, он был измотан поисками Со- фьи. И теперь он хотел одного отдохнуть и поесть. Хозяин постоялого двора, расстарался накрыть для Истомина стол. В отличие от Истомина Бравлин хорошо понял, что произош- ло, и видел, как Велигорова ушла. Понял он и то, что она знает давно этого мужчину, который пристал к Ивану. Неужто его княгинюшка знается с разбойниками, или просто, какого-то знакомца встретила. Енай не ожидал увидеть Велигорову здесь, и эта встреча взволновала его влюбленное сердце. Он так мечтал, чтобы эта молодая женщина скучала по нему, ожидая его в Петербурге. А она сама уехала из столицы. Ради чего же она пред- приняла такой опасный путь? Это обстоятельство слегка задевало самолюбие Бравлина, который, привык относиться к женскому полу немного с высока, снисходительно. Но с этой женщиной все по-другому. Он не понимал, как можно было быть такой беззащитной, хрупкой измученной жизнью, и иметь такую волю к жизни. Крекшин при любом удобном случае называл её пешкой и безродной девкой. А она несмотря ни на что тихо шла своим путем, с упорством маленького ростка, пробивающегося через утрамбованную землю. Но Енай, как ни хотел совладать со своими чувствами, из-за задетого самолюбия, у него получилось не совсем, так как он рассчитывал. Он не смог ни пойти за ней. Последний июльский день был прекрасен и насыщен солнечным светом, горячим ветром и каким-то маревом, носившемся над полями и перелесками. Енай же тихонечко проскользнул за Евдокией, оставляя Истомина наслаждаться трапезой. Он остановился за густым кустом орешника, и стал наблюдать, как грустит его княгинюшка, прохаживаясь рядом со своей распряженной каретой. И опять против её воли в голове Евдокии зазвучали слова Крекшина: «Был донос на твоего мужа. Иван Васильевич проболтался мне». Осознание, того, что она сознательно избегала любой возможности получить доступ к делу своего мужа, куда в начало обычно подшивался донос, тяготила её. Возможно, Евдокия боялась в полной мере заглянуть в глаза этой правде. Она понимала, что без доноса не обошлось. Тогда, в те смутные ужасные дни много безвинных людей пострадало из-за чьих-то доносов. Но подозревать в этом Ивана было выше её сил. Велигорова хотела казаться себе сильной, но у неё не получалось. Неужели она так наивна, или тот, кого она когда-то так сильно любила, придуман ею много лет назад. Видимо, этот человек выдуман юной деву- шкой, которая влюбилась внезапно со всей силой чистой светлой души. Когда-то давно, юной Дуне нравилось тихонечко пробраться в кабинет отца, где были книги. Там она могла читать о разных вещах, но однажды ей попалась старенькая книга Джеффри Чосера «Троил и Крессида» и вложенные рукописные листы на русском, с частичным переводом. Образ доблестного воина Троила поселился в её юном сердце, только Истомин другой. А Крекшин явно не годится в Пандары27. В это время послышались чьи-то шаги, это был Верейский, который не обратил внимание на стоящего, и наблюдающего за Евдокией, Бравлина.