Загадка улицы Блан-Манто - Жан-Франсуа Паро

Как только они выехали за пределы города, Эмилия пристально уставилась в прозрачное окошко. Внезапно она съежилась, забилась в угол, и ее испуганный молящий взгляд заметался от одного сыщика к другому. Николя понял, что она узнала дорогу, и немедленно пожалел, что не задвинул кожаные шторки. И решил впредь быть более внимательным к мелочам.

Ибо, как он уже успел убедиться, именно мелочи зачастую становились решающими в раскрытии преступления. Неписаные правила ремесла с каждым днем все глубже врезались ему в память. Шаг за шагом совершенствуя свое мастерство, он привносил в процесс расследования присущие ему чувствительность, наблюдательность, богатство воображения и безошибочную интуицию. Постоянно сомневаясь и многократно проверяя все свои выводы, он привыкал доверять собственному чутью, учился у самого себя, порицал себя и одобрял. И навсегда усвоил, что только опыт в сочетании с гибкими методами ведения расследования позволяют ближе всего подойти к истине.

Карета остановилась, и ее тотчас окружили любопытные поденщики, трудившиеся на живодерне. Бурдо вступил с ними в переговоры — он хотел нанять провожатых. Выскочив из кареты и оглядевшись, Николя заметил одинокого всадника. Он остановился на ближайшем холме под ветвями раскидистого дуба, пристанища стаи ворон, и, похоже, наблюдал за ними. Присутствие непрошеного свидетеля удивило его, но он не придал этому значения и пошел помочь старухе выбраться из кареты. Ладони Эмилии вмиг стали горячими и потными; по-прежнему пребывая во власти всепоглощающего ужаса, она едва держалась на ногах.

— Господи, да не могу я… — начала она.

— Мужайтесь, сударыня, идемте. С нами вам нечего бояться. Покажите нам то место, где вы прятались.

— Тут столько снега, храбрый господин, что я ничего не узнаю.

Несмотря на безоблачное небо, за городом холод ощущался гораздо сильнее, чем в Париже. Снег скрипел под ногами. Они шли вслепую, пока, наконец, не наткнулись на бесформенные холмики, откуда торчали побеленные инеем копыта. Бурдо обратился к сопровождавшему их живодеру:

— Как долго валяются тут эти туши?

— Не меньше четырех дней. По случаю карнавала мы не работали ни в субботу, ни в воскресенье. А за это время все замерзло. Теперь придется ждать оттепели, чтобы убрать эту дохлятину.

Вытянув руку, старуха Эмилия указала на один из холмиков. Бурдо размел снег и обнаружил конскую тушу; с ноги ее срезали изрядный кусок мяса.

— Это та самая? А куда вы дели нож?

— Не помню.

Опустившись на колени, Бурдо продолжил разгребать снег. Неожиданно под снегом блеснула сталь, и он поднял с земли большой мясницкий нож.

— Это, случайно, не ваш инструмент?

Она схватила его и, словно великую драгоценность, прижала к себе.

— Да, это он, мой ножичек.

Бурдо с трудом удалось отобрать у нее находку.

— Пока я не могу отдать его вам.

Николя успокоил женщину.

— Не волнуйтесь, вам обязательно вернут ваш нож. А сейчас покажите место, где вы прятались.

Его уверенный голос успокоил свидетельницу. Не сгибая спины, она присела на корточки и прижалась к туше, устремив взор на угол ближайшего сарая.

— Значит, незнакомцы стояли там, — негромко произнес Николя, поднимая женщину и стряхивая налипший на нее снег. — Не бойтесь, мы пойдем туда вдвоем с инспектором. А вы оставайтесь здесь и ждите нас.

Пройдя несколько туазов, они наткнулись на заснеженные пригорки. Николя в задумчивости остановился и попросил Бурдо поискать какое-нибудь приспособление, чтобы разгрести снег. Он сразу понял, что под снегом скрыты отнюдь не остовы павших животных. В ожидании Николя принялся смахивать снег с одного из холмиков. Вскоре пальцы его коснулись чего-то твердого, состоящего из нескольких частей, напоминавших зубы гигантской крысы. Усилием воли он заставил себя схватить сей предмет, а потом с силой дернул его на себя. От скованной морозом земли оторвалось нечто тяжелое, и он с ужасом обнаружил, что держит в руках замерзшие останки грудной клетки человека. Когда Бурдо наконец принес метлу, Николя, бледный, яростно тер руки снегом.

Инспектор сразу понял состояние молодого человека и, не говоря ни слова, начал осторожно разметать снег. Показались человеческие останки, слегка прикрытые соломой; многие кости уже успели старательно обглодать, на иных еще сохранились жалкие клочки почерневшей от мороза плоти.

Высвободив останки из снежного плена, они размели площадку и попытались сложить части тела так, как они располагались при жизни их хозяина. Состояние извлеченного на свет скелета свидетельствовало об усердной работе крыс, хищных птиц и прочих трупоедов. Даже без глубоких познаний в анатомии нетрудно было понять, что многие кости отсутствуют. Сохранилась голова — почему-то с раздробленной челюстью. Приставив на место голову, они в общих чертах восстановили тело жертвы загадочной трагедии. Возле холмика, где Николя сделал свое первое открытие, они нашли одежду: кожаный камзол без рукавов и рваную рубашку, почерневшую, скорее всего, от пропитавшей ее крови.

Последняя находка подтверждала опасения Николя. Вскоре отыскали и тяжелую трость Лардена с резным серебряным набалдашником, украшенным таинственными узорами и злобной змеей, обвивавшей древко. Инспектор покачал головой: он тоже все понял. Затем последовали новые доказательства: штаны до колен из плотной серой шерсти, чулки, запачканные чем-то темным, и пара башмаков с отодранными пряжками. Николя присоединил эти вещи к предыдущим находкам, чтобы потом подвергнуть их тщательному осмотру. Ему пришлось снова отправить Бурдо на поиски: теперь им требовалась емкость, чтобы сложить их мрачную добычу. Инспектор вернулся со старым плетеным чемоданом, купленным у одного из живодеров, хранившим в нем рабочий фартук и инструменты. В чемодан поместили завернутые в одежду кости.

Тем временем Николя, опустившись на корточки, пристально вглядывался в мерзлую землю; казалось, он что-то искал. Неожиданно он попросил Бурдо дать ему клочок бумаги и, прижав его к земле, с помощью свинцового грифеля стал копировать отпечаток маленькой ямки, каких вокруг наблюдалось множество. В здешней почве эти углубления появились раньше, чем глина замерзла и покрылась снегом.

Объяснять свой интерес к ямкам Николя не стал. Ему пока не хотелось делиться плодами своих размышлений даже с Бурдо. Он полностью доверял инспектору, но ему хотелось придать своему положению начальника, которое волею событий ему довелось занять, больше веса и загадочности. А так как он сам пока еще блуждал в догадках и не мог толком объяснить многие из собранных ими фактов, он не слишком укорял себя за скрытность.

В ответ на вопросительный взгляд инспектора Николя лишь скептически пожал плечами. Поденщики взяли и понесли чемодан. Позабытая всеми старуха Эмилия с ужасом взирала на возвращавшихся сыщиков, а когда кортеж поравнялся с ней, шарахнулась в сторону. Николя подошел к ней, взял под руку и отвел к карете. Она заплакала, слезы размыли краску, и черные потеки вперемешку с красными настолько обезобразили ее лицо, что Николя вытащил платок и заботливыми движениями вытер бежавшие по ее щекам грязные ручьи.