Не пугай ежа голым задом - Михаил Серегин

– Ну, что же! – сказал он, когда процедура знакомства была закончена. – Чтобы не смущать вас казенной обстановкой, предлагаю пойти в кафе здесь неподалеку, и вы расскажете мне, в чем состоит ваша проблема.

– Если бы только моя, – вздохнула я.

Недалеко от МУРа действительно находилось очень симпатичное кафе, где мы и устроились. Наумов заказал кофе с пирожными и, когда их принесли, закурил и сказал:

– Слушаю вас!

На всякий случай я начала издалека, но все-таки слегка показала когти:

– Антон Васильевич! Хочу вас заверить, что, как и все остальные люди, с очень большим уважением отношусь к вашей организации и вашей нелегкой работе. Но ситуация такова, что если мы не найдем у вас понимания, то нам придется обратиться к средствам массовой информации, а такие возможности у нас есть, можете мне поверить. Но я полагаю, что никто из нас не хочет обострения отношений, которое потом выльется в грандиозный скандал, и поэтому я приехала к вам. Можете считать меня полномочным представителем терроризируемого вашим сыном населения.

– Что-то преамбула у вас длинновата получилась, – усмехнулся он. – Давайте считать, что вводная часть закончена и принята мной к сведению, и перейдем непосредственно к делу, – предложил он.

– Не возражаю, – согласилась я. – А оно заключается в том, что ваш сын Жека – вероятно, Евгений, снял дачу в нашем поселке и превратил жизнь его обитателей в ад на земле.

– Почему вы решили, что это мой сын? – тут же спросил он.

– А кто же еще? – удивилась я. – Он с ходу заявил, что его папахен полкашом в МУРе ишачит, и тряс вашим, вероятно, оставленным в машине кителем, а кроме того, джип, на котором он с компанией приехал, как мы смогли выяснить, принадлежит вам.

– А какой марки джип и какой у него номер? – поинтересовался он и, услышав мой ответ, подтвердил: – Да, это моя машина! Так что же Жека там у вас натворил?

И я принялась повествовать, как тот Гомер. Начала же я «от печки», то есть с момента появления в нашем товариществе этой буйной компании, возглавляемой Жекой, которую составляли наглые и самодовольные прожигатели родительских денег и их прошмандовки, которых по виду сняли прямо с трассы.

– Прошмандовки? – хмыкнул полковник.

– Я бы и покрепче выразилась, но воспитание не позволяет, – сказала я.

– А этот Жека один или у него есть постоянная подруга? – поинтересовался он.

– Есть! – подтвердила я. – Вечно пьяная полуголая девица с хамскими замашками, размалеванная, как клоун.

– Понятно! – кивнул он. – И что же они натворили?

Тут уж я не упустила ничего! Я рассказала ему все: о круглосуточно грохотавшей музыке, о грозивших поселку пожаром шутихах, о гонках по поселку на джипе, не забыв упомянуть об их последствиях, об избиении Афонина, о диверсии на участке Богданова и о том, как Жеку избили «трудные» подростки из лагеря и изуродовали его машину.

– Джип сильно пострадал? – тут же спросил Наумов.

«Ну вот! – подумала я. – А ведь производил впечатление вполне приличного человека! Нет чтобы о поведении сына беспокоиться, так он о машине волнуется!» – а вслух сказала:

– Разрисовали всякими непечатными словами так, что на ней и краски не видно, и все четыре покрышки пробили.

– Печально! – искренне сказал он, чем окончательно утвердил меня во мнении, что ему на сына наплевать и машина гораздо важнее.

– И вот, – продолжила я, – доведенные безобразным поведением вашего сына до белого каления люди, понимая, что от нашего участкового никакой пользы не будет...

– Почему это не будет? – удивился Наумов.

– Потому что какой-то подполковник Егоров приказал ему не беспокоить вашего сына, – объяснила я.

– Вот даже как? – удивился он.

– Да! – довольно неприязненно ответила я. – Я сама слышала, как ваш Жека позвонил этому человеку и тот, отчитав нашего участкового, как мальчишку, приказал не беспокоить сына такого уважаемого человека, как вы.

– Понимаю, – безразлично покивал головой Наумов. – И что же собрались делать дачники? Продолжайте!

– Собрались писать жалобу министру МВД, что вовсе не исключает обращения на телевидение, если ваше руководство решит замять дело, – закончила я и добавила: – Но нам совсем не хотелось бы войны, и поэтому я приехала к вам. Если вы не примете никаких мер...

– Я их приму! – твердо сказал Наумов. – Причем немедленно! Как я понял, вы на машине? – спросил он.

– Да! – подтвердила я.

– Тогда подождите меня немного, и мы с вами вместе поедем в этот ваш кооператив, – попросил он.

– Спасибо вам за понимание, – обрадовавшись, сказала я.

– Да нет! Это вам всем спасибо за долготерпение! – ответил он.

Мы с ним вышли из кафе, он пошел в МУР, а я села в свою машину и принялась ждать. Минут через двадцать из ворот выехал большой черный джип с тонированными стеклами, который подъехал ко мне, и высунувшийся из окна с пассажирского места рядом с водителем полковник помахал мне рукой. Я поняла, что он готов ехать, и двинулась первой, чтобы показать ему дорогу.

В кафе мы с Афониным сели за один столик. Я заказал себе плотный завтрак, а Виктор Петрович, как и собирался, только чашку чая. При виде него официанты переглянулись, а потом в дверях кухни появились повар с поваренком и наглядно продемонстрировали ему половину туши свиньи с клеймом санэпидстанции на боку – они явно хотели ему доказать, что никаких собак тут на шашлыки не пускают, а готовят исключительно из доброкачественных продуктов, на что Афонин одобрительно покивал головой и даже рукой махнул – идите, мол, с богом.

Наш заказ принесли очень быстро. Я здорово проголодался, так что тут же набросился на еду, а Виктор Петрович, с интересом глядя по сторонам, потихоньку потягивал свой чай – оно и понятно! Скучно же ему целыми днями только вдвоем с собакой! Зараза, конечно, все выслушает и, может быть, даже поймет, но вот ответить-то не сможет, разве что хвостом помашет или тявкнет. За едой мы с ним говорили обо всем понемногу, в основном о Жеке и его компании и способах избавиться от нее. Тем временем кафе начало потихоньку наполняться, в основном это были интеллигентного вида молодые женщины, и этот дамский коллектив слегка разбавляли несколько мужчин. Все они были в свитерах – денек выдался довольно пасмурный, и здесь, на открытом месте, где свежий ветерок резвился вовсю, было достаточно прохладно.

– Наверное, это те, что недавно приехали, – заметил я.

– А что? – Афонин уставился на женщин, и в его взгляде я прочел откровенный и неподдельный интерес к противоположному полу.

«Господи! – мысленно хмыкнул я. – И он туда же! Неужели думает, что кто-то из этих интеллигентных дам на него клюнет?» Тут две припозднившиеся девушки, блондинка и брюнетка, оглядев кафе и увидев, что все места заняты, направились к нам.