Краткая история цинизма - Александр Невзоров

Лошади «половиков», являющие собой коллекцию самых диких травм, избитые молотками, хромые, с отечными суставами, с бесстыже отбитыми холками, парились возле ангара. Мимо них, бесконечной вереницей, треща о любви к лошадям, шли шеренгами девочки с хлыстиками, щеголяя новенькими «даунками».

В одном ангаре рты лошадям рвали какие-то бутафорские казачки, в другом — изгалялись над понями детки, похожие на сбежавший из цирка коллектив лилипутов.

В общем, это был настоящий день йеху — Йехвирос.

Забавно, что устроителям везде мерещились «отэколенные». Блондинки офисных пород сталкивались в проходах меж лошадиными клетками, минут пять пугали друг друга тем, что где-то «в седьмом видели отэколенного» и в панике разбегались. Секьюрити как напряглись в первый день Йехвироса в ожидании загадочных «ааа-акций», так и не выдохнули до конца. Их крепко накручивали в конторе выставки, но толком ничего не объясняли. В отставных мозгах бывших подполковников страшным кодом вращались слова «Лошадиная Революция». Самые ретивые собирались обыскивать денники, чтобы выяснить, не припрятаны ли там, у лошадей в опилках, наганы и нелегальная литература. Крыши, конечно, ехали.

Семинары — отдельная тема. Это было «нечто» в прямом смысле этого слова. Как вы помните, заголовок этой статьи предполагает, что русским лошадникам, действительно, лучше не собираться «больше трех». Собравшись чуть большим количеством, они заражают друг друга маразмом и невежеством, причем число инфицированных этими качествами возрастает пропорционально количеству собравшихся. Производители «семинаров» отпускали невероятные перлы по анатомии. Люди совершенно безвестные, второпях схваченные организаторами Йехвироса, чтобы был хоть «кто-то», демонстрировали обычную совковую безграмотность и глупость. Но называлось это — СЕМИНАРАМИ!

Блеснули с кордео… Ох, как блеснули! Чернокудлатая девушка с перепуганным личиком, трясясь и ерзая, немного поездила на уздечке. Даже по спортсменским меркам поездила кисленько. Правда, может быть, дело было в том, что конь под ней демонстрировал поясничную хромоту во всей красе. Потом уздечку стянули и девушка, обжимая хромого коня, чуток протряслась рысью. Конь, разумеется, расклячился. Насморочный и гундосый, но очень назидательный голос тут же объяснил что «сбор на кордео» невозможен, а без сбора очень плохо. То, что было на уздечке, тоже сбором (даже по спортмеркам) не являлось, но это никого не смутило. Кудлатая еще пару раз протрюхала рысью стеночку и, так и не решившись на галоп, быстренько слезла, где была чествована товарками как первый человек, совершивший полет к Сатурну.

Насморочная снова запела в микрофон про кордео. Логика простая: «Вот, посмотрите, у нас не получилось, следовательно, это невозможно!».

В уголке манежа две девчушки ухахатывались, глядя на семинар. «Отэколенные!!!» — злобно шипели про них две антисанитарные дамы в больших шпорах и при бедрах немыслимого обхвата. Не знаю, были ли девчушки «отэколенными», но были прехорошенькие и хохотали в «правильных» местах. Особенно когда хромой конек под кудлатой, положив что-то на семинар, пошел побираться по трибунам, выклянчивая у зрителей чипсы. Были еще рассуждения о балансе лошади, до такой степени маразматические и дилетантские, что даже и подтрунивать над ними как-то неловко.

Короче, конники России заражали друг друга полным отсутствием любых знаний и пониманий, в то время как за стенкой от неизвестной ветеринарам болезни скончались две лошади.

В соседнем павильоне трудились над разрушением пояснично-крестцового отдела рыжей лошади несколько ковбоев вологодского происхождения. Или вятского. Сказать трудно. Потешно смотрелись в шляпах, имитировали «вестерн», говорили цитатами из журналов для толстых бизнесменов, решившихся провести «ковбойскую недельку». Дело, впрочем, сделали. Рыжая кобыла ушла из манежа уже совершенно хромой. Чего, разумеется, по русской привычке никто не заметил. И не только потому, что и ковбои, и слушатели семинара зримо наслаждались собой в шляпах, но и потому, что просто не видят они этого! Даже как-то и неловко повторяться про хромоту…

Но НХ-шный семинар побил все рекорды. Выглядел семинар странно. Рослая, гренадероподобная «деушка» долго орала на прелестную серую кобылу такими хабальскими интонациями, что половина зрителей погрузилась в ностальгию. Вспоминались вокзальные пирожки на Ленинградском и зычное требование торговки: «Давать без сдачи! Ногти „отвалются“ тут вашу медь считать!».

Серая кобыла задвигалась, показав рекордную «завязанность» всего, чего можно, и осторожно, как на ходульках, пошла по манежу. Опять вокзально-пирожковый окрик, после чего, зримо страдая от болей в скакательных, кобыла принялась коряво осаживать. «Осаживали» еще раз пять. Такое вот русское НХ… Только буквы в серединке не хватает…

Публикуется по: Nevzorov Haute Ecole. № 1, 2007

Забавно и умилительно наблюдать, как уверенно пополняется каталог тщательно исповедуемых обществом так называемых «малых вер».

Попам всех видов надо было бы призадуматься, так как конкуренция «вер больших» и «вер малых» — вопрос гораздо серьезнее и острее, чем они предполагают и чем это вообще видится на первый взгляд.

А идеологи и менеджеры «малых вер» давно уже представляют для традиционалов опасность куда большую, чем разрозненные интеллектуалы-атеисты, ныне празднующие издание в России «Иллюзии бога» Докинза и «Голой обезьяны» Морриса.

Уже окончательно и крепко стал «маленькой верой» спорт, который можно было бы классифицировать как разновидность «катарсиально-экстатической религии», т. е. той религии, смысл и эффект которой заключается в обеспечении пролонгированного острого экстаза у участников религиозного действа (в основном зрителей).

До поры до времени поиск и нахождение этого острого состояния был уделом шаманизма, нескольких африканских культов, ряда христианских сект, вроде «хлыстов» или «трясунов».

Теперь то же самое, только в одноразовой удобной упаковке, предлагает спорт. По сути, та же возможность соучастия в публичном и коллективном экстазе, но без изменения образа жизни, без сложных обязательств, этнографических довесков и антисанитарии.

Не надо цеплять к ноздрям раковины, трясти вязанкой гнилых козьих копытцев, вспарывать себе бока и плечи или обрекать себя на череду утомительных и унылых совокуплений с крайне негигиеничными пожилыми единоверицами, как это принято у «хлыстов» и «трясунов» в ходе камланий.

Стадионный экстаз, предоставляющий возможность выть, орать, извиваться, потеть и трястись, предлагает потребителю примерно ту же степень исступления и истерии, как и во время камлания, но в чистеньком варианте и под очень благовидным предлогом переживания за спортивную команду (город, страну, клуб).

Конечно, и во время стадионного камлания для «экстатанта» остается опасность неконтролируемой дефекации под себя, случайного удара бутылкой в лицо или орошения рвотными массами соседа по трибуне, но спорт, как известно, предполагает некоторую долю красивого риска.